Сибирские огни, 1961, № 4

У Аси было такое чувство, как будто удивительный фантазер скло­ нился к ней и рассказал удивительную историю. И другие, должно быть, почувствовали что-то вроде этого. Бросив ра­ боту, они подходили к сестрам, рассаживались вокруг на полу, на дровах. Ия тоже подошла, прислонилась к стене, смотрела куда-то немигающими глазами. Всех коснулось что-то необычное, и каждый вдруг о чем-то смут­ но затосковал, точно услышал зов. Но — чей? Куда? Или это песня по­ веяла красотой? Или стихи всколыхнули что-то спавшее в душе? Или эта история сестер каждому напомнила о его море, к которому он еще не пои- шел? Лица у всех посветлели, стали красивее, точно все слушали тихую песню из-за стены. — Как это у вас все славно получается! ■— проговорила Любава. Ия, неожиданно для себя, вдруг тихо сказала: » — А я вот как-то засохла. И не мечтаю уже ни о чем. Так,' работаю и работаю. Все у меня будни. — А кто виноват? — дрожащим голосом спросил Космач.— Сами! Он зло махнул рукой и ушел за ель, на которой было так много игру­ шек, что она будто укуталась в пеструю шубу. Ему хотелось сказать, что много лет он загубил, много лет имел дело только с судами да тюрьмами. И жил он без всякого моря. Ему даже рассказать людям нечего. Не бу­ дешь же рассказывать о темной камере с цементным полом, о решетках на окнах, о дверях, обитых железом, о лязге затворов. А может быть, рас­ сказать уголовные истории дружков его об убийствах, о грабежах, о дра­ ках? Никогда еще Космачу не казалась своя жизнь такой угрюмой и мрачной. И все это из-за маленькой девчушки с оленьими глазами. Когда она ударила его рукавицей, тогда все это и началось... Ася уловила этот невидимый, теплый порыв, который дохнул в души ребят и девчат, растревожил их, осветил их лица, глаза. Колоколов смот­ рел на сестер ласково, нежно. А Любава вдруг от души выдохнула: — Вот паразиты! И Ася знала, что это сказано о Татаурове с Дорофеевым. —• Ничего, девчата, идите к своему. А мы поможем вам,— снова ска­ зала Любава. И тут же у нее тоскливо вырвалось: — Господи! Люди на луну собрались лететь. А я куда лечу? — Наше море, наша луна — это знаменитые на весь мир серебря­ ные лисьи шкуры,— строго отозвался Колоколов.— Вспомни-ка, держишь такую шкуру — и как будто держишь красоту. Все повернулись к нему, жадно ждали его слов. — А ведь эта красота нашими руками выращена. — Серебряные шкуры,— повторила Любава.— Жемчужное сереб­ ро! — Она повернулась ко всем и слегка изумленно рассмеялась... Громко взвизгнув, распахнулась дверь, мелькнув черным крылом, взвилась пола пальто Ии Коноплевой. Ася вскочила, бросилась следом, выбежала в морозную ночь, крикнула в туманный мрак: — Ия! Вернись! Ия! Мрак молчал, словно никто никогда не пробегал, не проносился здесь по скрипучим снегам. ПРОЩАНИЕ С ЧАПО Колоколову рисовалось неприятное столкновение с Татауровым. И он тщательно подготовился, взял решение комсомольского собрания, перего­ ворил с парторгом. В кабинет входил он готовый к драке. Но едва лишь произнес несколько слов в защиту Аси, как Татауров рассеянно и угрю­ мо буркнул: