Сибирские огни, 1961, № 4

жаль! — Она подошла к умывальнику, мыла покрасневшие, шерша­ вые руки. Потом сестры все это месиво снова плюхнули в ведра. Звероферма помещалась на высоком берегу среди сосен. На другом берегу раскинулось село. В сумерках стояла, чуть склоненная на север, недвижная роща длинных и тонких дымков: курились железные трубы Чапо. В тишине морозного вечера слышалось: всюду пилят, колют дрова. Все щелкает, хрустит, под ногами трещат барабанно-гулкие мостки-тро- туары. Порой, шурша, громко лопается земля и ледяная корка на ней. Ферма была огорожена забором. В этом дворе среди снега и сосен стояли на столбиках клетки, обтянутые проволочными сетками. В них вместо пола тоже были сетки. Только крыши дощатые. В клетках мета­ лись, припадали в углы, скалили.зубы черные лисицы. Их пышный мех, будто схваченный инеем, был серебристым. Мелькали только белые кон­ чики хвостов. Из черно-седого меха горели янтарные глаза, шевелился влажный, черный носик, сахарно белели клыкастые, острые, как шилья, зубы. Вся мордочка непримиримо-яростная, дикая. При виде человека лисица даже стонет, фыркает от злобы. Когда Ася и Славка вошли с ведрами, сетки зашумели, захрустели, темный и тихий двор ожил, загудел. Лисицы, зная час кормления, без­ молвно плясали, прыгали, кувыркались. У клеток пахло, как в зверинце. Ася относилась к своему зверью с насмешливой ласковостью и любо­ пытством. Лисицы уже знали ее, не забивались в углы. — Андреяшка! Андреяшенька! Ах ты, разбойник! — приговаривала она, освещая фонариком крупного лиса, которым в совхозе особенно до­ рожили. Серебро его шкуры было жемчужное, самое драгоценное. Андре- яшку держали для племени. Злой, как черт, неукротимый, с ненавистью смотрел он на людей. Как-то зазевалась работница, и он напрочь отхва­ тил ей палец. Сейчас он, жадно хлебнув ноздрями запах еды, бесновал­ ся, носясь по клетке черным вихрем. Сетка гудела, тряслась. — Попляши! Попляши! У-у, зверюга! — приговаривала Ася, шлепая на дощечку еду. Она приоткрыла дверку, сунула ужин. Андреяшка припал к вареву, неистово зачмокал, кровожадно захру­ стел костями. А вокруг гремели сетки, плясали, шныряли, шмыгали звери. Ася шла, совала в дверцы еду на дощечках или в маленьких деревянных ко­ рытцах. В другом ряду клеток раскатился смех Славки и послышался голос Анатолия Колоколова. Ася остановилась, слушала смех, скрип снега под ногами, бряканье ведерок. — Майка, получай баланду! — весело кричала Славка, стукала корытцем. — Сколько мяса в леднике? — тоже весело спросил Колоколов. — Дней на десять хватит. — Скоро поеду в стадо за мясом,— проговорил Колоколов. — Жри, Злюка, жирей! Отращивай мех! — покрикивала счастливым голосом Славка. Ферма стихла, не шумели сетки. Ася шла по ряду обратно, открывала дверцы и палкой, чтоб не укусили лисицы, вытаскивала кормовые дощеч­ ки, корытца, бросала их под клетки. Нарочно гремя пустым ведром, она пошла в избу. Фонариком осве­ тила у калитки красную кучу ободранных лисьих тушек. Тонкие косточки лапок, плетки хвостов, кровавые тушки — все это переплелось, смерзлось, окаменело. Недавно был проведан забой. Ася хмуро дернула дверь, обитую оленьими шкурами, вошла в дом.