Сибирские огни, 1961, № 4

/^ЩМиШЕШЖ И. М о т я ш о в П О Б Е Д А М Е Ч Т Ы М. Пришвин сказал однажды, что «удивление связано с детством челове­ ка». В наш космический век человече­ ство достигло зрелости, и даже полет на другие планеты изумит нас, вероят­ но, не больше, чем патефон жителя не­ олитической пещеры. А между тем со способностью удив­ ляться связана вера в небывалое, в побе­ ду смелой мечты, в реальную осуществи­ мость сказки. Человек, отвыкший удив­ ляться, обедняет тем самым свой душев­ ный мир. И когда я читаю у Пришвина: «Человеку надо вернуть себе детство, и тогда к нему вернется удивление, а с удивлением вернется и сказка»,— я ду­ маю о будущем, о гармоничном и беско­ нечно богатом духовно представителе коммунистического общества — лучшей сказки человечества, которой непремен­ но суждено осуществиться на земле. И еще я вспоминаю книги таких писа­ телей и поэтов, как Г. Ходжер, А. Пас- сар, Ю. Рытхэу. Народы, из среды кото­ рых вышли эти писатели, литературы, которые они представляют, переживают сейчас пору своеобразного детства. За годы советской власти чукчи, нанайцы и другие коренные обитатели самых край­ них рубежей нашей Родины обрели гра­ мотность, вырастили кадры собственной интеллигенции и теперь, благодаря со­ зданию своих национальных литератур, получили возможность осознать себя х у д о ж е с т в е н н о . В этих литерату­ рах молодых, едва нарождающихся, во­ плотились лучшие народные черты — прямота и непосредственность во взгля­ де на мир, радостное ощущение нахлы­ нувшей нови, простодушная тяга к чело­ веку-другу, любовь и признательность н братскому русскому народу, помогающе­ му малым народностям преодолевать ве­ ковую слепоту и отсталость. Не случай­ но критические мотивы звучат в них при­ глушенно. Радость первооткрытия мира, восторженное приветствие добра, веселое удивление окружающим и светлая убеж­ денность в торжестве самой сказочной мечты — таков пафос новописьменных литератур. Совсем недавно познакомились мы со свежей и ясной, как вешняя вода поляр­ ных озер, повестью писателя чукчи Рыт­ хэу «Время таяния снегов». И вот уже читаем новую повесть писателя «Ринтын едет в университет» •. Мы снова встре­ чаемся с полюбившимися героями, попа­ даем в знакомые по первой повести ме­ ста, обретаем немало новых друзей. Вместе с героем повести Ринтыном мы совершаем долгое путешествие от зате­ рянного где-то на побережье студеного Чукотского моря стойбища Улак через Чукотку, Охотское море и всю огромную страну к городу великого Ленина. И хотя нередко улыбаемся наивности Ринтына, его возгласам, вроде: «Смотри, самая на­ стоящая корова! А вот целое стадо!.. Гу­ си, гуси, не боящиеся поезда!..» — мы не можем не заражаться его удивлением. Правда, удивляет нас не аппетитный вид «живого яблока» и не отсутствие парово­ за в готовящемся к отправлению поезде. Удивителен сам факт поездки юноши- сироты из дальнего чукотского стойбища в крупнейший университет на учебу. И пожалуй, самое удивительное, что ни­ кто — ни на Чукотке, ни на пароходе, ни в поезде — этому не удивляется. Когда на собрании правления улакско- го колхоза решается вопрос о поездке Ринтына, председатель, чтобы пояснить колхозникам дальность расстояния до Ленинграда, говорит: «— На собаках года полтора надо ехать, если не больше». 1 Рытхэу. Ринтын едет в университет. Повесть. «Октябрь», № 11, 1960 г.