Сибирские огни, 1961, № 4

Но с о в е с ть присяжных ,— возразят нам ,— с о- весть, можно ли требовать большей гарантии? Ах, mon dieu1, совесть зависит от... всего образа жизни че­ ловека. У республиканца иная совесть, чем у роялиста, у иму­ щего — иная, чем у неимущего, у мыслящего — иная , чем у того, кто неспособен мыслить... К. Маркс. «Процесс Гошталька и его товарищей». Так, в «Новой Рейнской газете» Маркс высмеивал попытку контррево­ люционных сил, подавивших революцию 1848 года в Германии, выдать суд при­ сяжных за беспристрастный суд, сто­ ящий исключительно «на почве закон­ ности», порукой чего якобы являлась «совесть присяжных». Марксизм-ленинизм отвергает все по­ пытки представить совесть и другие ка­ тегории нравственности как нечто вечное и неизменное, одинаковое у всех людей и во все времена. Материалистический подход к изучению и объяснению явле­ ний общественной жизни дал впервые в истории человечества подлинно научное понимание нравственности и ее катего­ рий. Нравственность — одна из форм общественного сознания, она отражает общественное бытие, то есть материаль­ ную жизнь общества, и в своем разви­ тии зависит от общественного бытия. Исторический материализм позволил не только вытеснить «божью волю» как ос­ нову нравственности, но и дал возмож­ ность преодолеть ограниченность старого домарксовского материализма, выводив­ шего нравственность из «неизменной природы» человека. Как нет вечной и неизменной нравст­ венности, так нет и никакой вечной со­ вести. Совесть — это отражение в спе­ цифической форме образа жизни, обще­ ственных отношений и социальных сил в моральном сознании людей. Совесть, как нравственное убеждение человека, не только говорит о том, что хорошо или дурно, но и обязывает его поступать хо­ рошо и избегать дурных поступков. Марксистско-ленинская этика так оп­ ределяет совесть. Совесть — это чувство или сознание моральной ответственно­ сти человека за свои действия, за свое поведение перед обществом (классом), а также перед отдельными людьми, созна­ ние ответственности за судьбы других людей, своего народа (класса) и челове­ чества; это — нравственная самооценка личностью своих поступков и мыслей с точки зрения определенных для того или иного народа, класса, общественной группы норм нравственности, ставших внутренним убеждением человека; ре­ зультатом этой оценки является (в зави­ симости от характера поступков) чувст­ во нравственного удовлетворения или чувство стыда за эти свои поступки. Отражая условия материальной жизни общества, совесть вместе с их изменени­ ями изменяла и свое содержание. «Пред­ ставление о добре и зле, — писал Эн­ гельс, — так менялось от народа к на­ роду, от века # веку, что часто прямо противоречило одно другому»1. Если в своих понятиях о справедливом, и не справедливом, о совести и чести люди со­ знательно или несознательно отража­ ют общественное бытие, то эти ка­ тегории в обществе, разделяемом на враждебные классы, носили и носят классовый характер. Рабовладелец не испытывал ни малейших угрызений совести, относясь к рабу хуже, чем к волу, а «просвещенный» помещик Арка­ дий Павлович Пеночкин, «последова­ тель» философии Эпикура и «любитель» музыки, со спокойной совестью отправ­ лял своего лакея «на конюшню» за не­ достаточно подогретое к завтраку вино (И. Тургенев. «Бурмистр»), В современном капиталистическом об­ ществе господствует буржуазная мораль. Тесно связанная с религией, она объяв­ ляет священной и неприкосновенной бур­ жуазную собственность на средства про­ изводства, доказывает справедливость капиталистической эксплуатации, так как капиталист якобы совершает великое благодеяние, давая работу пролетариату. Но фактически буржуазная мораль име­ ет два лица: одно обращено к трудящим­ ся и служит для защиты угнетения, дру­ гое — для практического обихода пра­ вящих классов. Правда, это второе лицо морали нигде официально не деклариру­ ется, а лицемерно скрывается. Собствен­ ность священна, но отобрать ее у ближ­ него с помощью махинаций с акциями— справедливо. «Не прелюбодействуй» — говорят проповедники буржуазной мора­ ли, обращаясь к трудящимся. Однако их совесть спокойно мирится с тем, что в каждом городе существуют явные или тайные публичные дома, открытая или скрытая проституция. В отдельных слу­ чаях, когда это выгодно, империализм сбрасывает маску, и тогда его идеологи открыто провозглашают человеконена­ вистнические, звериные взгляды. На щит поднимается циничный аморализм. Имен­ но такой характер имела «мораль» Гит- 1 Боже мой. 146 1 Ф. Энгельс. Анти Дюринг, 1950, стр. 87.