Сибирские огни, 1961, № 4

девушка поставила перед нами миски с ароматным борщом. — Чего вы так на меня смотрите? — спросила она с некоторой игри­ востью.— Наверно, Василь Дмитрия рассказывал?.. — Рассказывал, Тамара. Тут все в один голос: — Василий Дмитриевич, отпустите Томочку! — Товарищ председатель, ну, пожалуйста! — Уж мы отблагодарим за все! Василий Дмитриевич лукаво посматривал на ребят, но все и так поняли: конечно, отпустит. Свадьба же! — А знаете, товарищи, вчера за обедом Люба Скороходова полбуханки умя­ ла! — прорвался сквозь девичьи голоса бас. — А что? — тряхнула Люба кудряшками.— Во, руки какие стали! Могу в боксеры пойти. Здорово поправилась! Вы нам, председатель, справки дайте, что работали хорошо, мы в городе по ним билеты в кино без очереди будем брать. И снова смеется и шутит молодость. Потом как-то разом начали петь. Вот и баян вступил в песню. И она поплыла далеко вширь и ввысь, откуда спуска­ лись тучи, предвещая дождь. Мимо проезжали машины, и шоферы, услышав пение, чуть притормаживали. Уборочная пора полна примеров трудового героизма. Но есть примеры и иного порядка. ...Еще на окраине Благодатного я заметила движение женщин в сторону центра села. Несколько человек прошло по улице — быстро, почти бегом. Одна мчалась по разгороженным дворам напрямик... В центре, у закрытого промтоварного магазина, толпилось человек пятьде­ сят. Их число увеличивалось. Среди собравшихся были и мужчины. Подхожу.. — Чего ждете? — Плюшевые жакеты Должны продавать. Всматриваюсь в толпу, а вижу поле и тех, кто не покладая рук трудится на уборке урожая. Передо мной, как живая, возникла не спавшая двое суток ла­ борантка, юная Маша Бауэр, подменяющая у штурвала своего отца, не знающий сна и отдыха Василий Дмитриевич Головин, горожанка Люба, которая, нарабо­ тавшись на току, съела за обедом полбуханки хлеба... Одни обливаются потом,, а вот эти охотятся за жакетами. В толпе — лишь несколько ветхих стариков и старух, остальные — в силе,, при здоровье. Кое-кто работал в сельских учреждениях, большинство же не име­ ло постоянных занятий. Оставив на время свои дела, я задержалась у магазина, чтобы поговорить с людьми. Рассказала им о том, что в поле не хватает рабочих рук, из-за чего нередко простаивают комбайны и другие машины, осыпается и портится зерно. Сообщила, как передовые люди — соседи и родственники тех, кто прохлаждается здесь ,— работают за двоих, за троих. Напомнила, чго приезд горожан на уборку очень дорого обходится государству и колхозам, пора бы уже и отказаться от привозной рабочей силы. Многие почувствовали себя неловко, оправдывались тем, что случайно ока­ зались в очереди. Но нашлись и такие, которые с вызовом говорили: — А мы при чем? Нас уборка не касается... Был солнечный, погожий день. Но листва опадала. Не за горами похолодание или осенняя слякоть. Ничего не добившись, я отправилась в сельский Совет, чтобы узнать, что делается для мобилизации местных трудовых резервов. По пути встретилась возвращавшаяся из гостей шумная компания женщин. Кое-где у домов сидели люди, неторопливо разговаривали, грызли семечки. «Нет, не для всех в селе страда!» — усиливалась моя тревога. Председателя сельсовета и секретаря территориальной парторганизации я не застала. На месте оказался лишь секретарь Совета. От него узнала, что