Сибирские огни, 1961, № 3

Майя Бо р и с о в а ДЕВЯТЬ ДНЕЙ НА НЕМЕЦКОЙ ЗЕМЛЕ (Из блокнота туриста) Я еду в Германию На перроне пронзительно заверещал свисток дежурного. Покачнулось и по­ далось назад старое обшарпанное здание Красноярского вокзала, из которого, словно зеленый побег из трухлявого пня, вырастает новый вокзал. Провожающие сделали несколько шагов рядом с вагоном, а потом тоже поплыли назад, напря­ женно вскинув лица. Впрочем, я не знаю, как ведут себя провожающие. Я смотрю только на одного из них и испытываю все возрастающую тягостную уверенность в том, что вся эта затея: внеочередной отпуск, поездка за границу — величай­ шая глупость. Ощущение это продолжается довольно долго, пока на смену ему не приходит другое: я еду все-таки в Германию! Колеса классически татакают на стыках. Под брюхом вагона что-то скреже­ щет и звякает. Мы тянемся по бесконечной и унылой Барабинской равнине, пере­ валиваем через Урал и на макушке столба «Европа—Азия» видим- снежную шапку. Местное радио обещает на завтра «временами кратковременные осадки в виде снега». После станции Кунгур в окнах плацкартных вагонов выставляются гипсовые близнецы — царевичи, оседлавшие серых волков, и лихие «Васи Теркины», раз­ ломившие лаковые гармошки на ядовито-зеленых коленях. Ёзженый-переезженный маршрут. Но на этот раз он ведет в Германию. Я целыми днями лежу на полке, опершись подбородком на сложенные кула­ ки, и вспоминаю... Первая моя встреча с Германией — это, наверное, война. Воздушные бои над Ропшей, снарядные осколки в палисадниках дачной деревушки. Эвакуация. Голодная зима сорок второго, и моя мама — с распухшим от мороза лицом и сведенными руками, такая, какой она толкнулась в нашу дверь и упала на пороге. К крыльцу притулились саночки с полумешком пшеничной му­ ки: маме удалось выменять ее на отцовские ботинки. Ленинградские блокадные детишки на пыльных улицах приволжского город­ ка. Они идут зыбкой, нешумной стайкой и переговариваются серьезными, недет­ скими голосами: — В обед давали по два стакана киселя. — Говорят, на ужин тоже дадут кисель. — По два стакана? — Нянечка говорила — по два. — Надо сказать, чтобы по два не давали. Пусть на завтра останется. Шедшая им навстречу женщина вгляделась в прозрачные морщинистые ли­ чики, сорвала вдруг с головы платок и уткнула в него лицо, зарыдала, прижавшись