Сибирские огни, 1961, № 3

— Здоровье? •— спросила с недоумением мать, как будто размышляя, что бы могло означать это слово. Заметила Груня: в одной руке у мамы красный пластмассовый гре­ бень, а в другой — золотящиеся на солнце, рыжие, только что снятые с гребня очески Стешкиных завитых кудрей. Зинаида Федоровна устало высвободила плечи из дочерних рук. — Иди к себе, Грунюшка. Груня ушла не в свою комнату, а на кухню, принялась чистить кар ­ тофель. Сидела, думала: «Что же будет? Уходить надо, уходить». Отец явился сюда с хлопушкой для мух, сделанной из старой подошвы. Чтоб не видеть его, девушка вышла во двор, скормила Жулику кусок хлеба, на­ мешала отрубей борову, сунула на порог сарая таз. Посмотрела, как он, задыхаясь и чавкая, всасывается в пойло, показала ему язык и с нена­ вистью выговорила: — У, морда... Вернулась в дом. Поставила на плитку варить суп. Села было читать, но буквы суетились перед глазами без всякого смысла. Отложила книгу. В спальне застрекотала швейная машина. Через открытую дверь вид­ но было, как Зинаида Федоровна склонилась за работой .и нога ее в стоп­ танной туфле мерно нажимает на педаль. В руках у нее что-то шелковое, зеленое, и отсветы его озаряют ее лицо, и от этого оно кажется совсем мертвым. Груня скользнула в спальню, приблизилась к матери. Машина умолк­ ла. Шепнула: — Мама, тебе больно? — Нет, доченька, не беспокойся.— Обернулась с усталой улыбкой.— Не понять тебе. — Я все понимаю,— возразила Груня и прибавила:— И все знаю. — Д а? — спросила мать недоверчиво, недовольно. Вздохнула: — Если б ты была хоть немного постарше. — Р азве я маленькая? Мать не ответила... Предобеденное время истекало медленно, томительно, густыми капля­ ми. Груня чувствовала— должно случиться что-то. Часы потикивали под­ стрекающе: — Ну, что же вы? Ну, что ж е вы? За обедом Груню поразило, как мать ест. Прежде она ела, боясь з а ­ шуметь, опасливо, будто не свое, будто каждую минуту кто-то мог ото­ брать у нее тарелку. Сегодня не было в ее жестах ни опасливости, ни страха. Иногда она поднимала глаза на отца, и во взгляде ее пробивалось что-то резкое, непокорное. Груня поспешно выхлебала суп, поднялась, но отец резко окликнул ее: — Ты что? В нехристи записалась? — Поняла, что забыла сотворить молитву— совсем отвыкла в лагере. — А ну, сядь! Девушка прилепилась мимолетно на краешке стула. Некоторое время отец насмешливо-въедливо разглядывал ее, и она привычно сгорбилась под этим взглядом. — Ну, что ж не порадуешь нас, Аграфена? Расскажи, как время про­ водила в своем колхозе. Она терпеть не могла своего полного имени — от него веяло чем-то затхлым, старушечьим. Отец знал это и называл ее так, когда хотел оби­ деть, придавить своим презрением. -1- Что рассказывать? Груня смотрела под стол, где рыжая кошка, лежа на боку, тянулась