Сибирские огни, 1961, № 3

пающая по половицам тряпичными тапочками собственного шитья. Из года в год она затворницей сидела за швейной машиной, выходи­ ла только на базар, в баню, в церковь; да когда и выходила, то больше всего была озабочена тем, чтобы запомнить, что и как сшито у прохожих, чтоб не отстать, не промахнуться, не потерять заказчиц. Груня слышала однажды, как мать умоляла отца: — Отпусти, я пойду работать. — Куда? — спрашивал тот, не оборачиваясь. — В швейную. Отец возражал коротко и властно: — Не к чему. И мать смирилась. Она умела терпеть. Р аз только в ней вспыхнула непокорность. Груня тогда была совсем маленькой. Мать тревожно и поспешно укутала ее в большой жесткий платок, что-то увязала в синий узелок. Они вышли из дома в полусумрак позднего зимнего рассвета. Сперва Груня шла сама, потом мать, задыха­ ясь, несла ее на руках. В памяти девочки остался обледенелый перрон, белые рельсы и черное кружево берез на розовом небе, и гудок парово­ з а — чистый, грудной голос. Из-за заснеженных крыш пригорода выбе­ жал веселый меховой дым. Он крутился, надувался розоватыми волана­ ми. Мама оглянулась, прижала Груню к себе. Из дверей вокзала неспеш­ но шел отец. Он приблизился, что-то спросил. Лицо мамы словно покры­ лось инеем. Отец оглянулся, вынул руку из кармана борчатки и ударил маму в лицо коротко, сильно. Обратно ехали в легковом автомобиле. Д о ­ ма мама кричала отцу: — Зверь ты! Погибели на тебя нет. Всю жизнь из меня высосал... А отец, широко расставив ноги, красный, растрепанный, стегал ее ремнем. И мама, обессилев, затихла, опустилась на пол у стены и долго сидела, ловя ртом воздух. Еще был Жулик — простодушный, рослый, блохастый пес с мокрым, холодным носом, которым он тыкался в Грунины колени, стремясь удо­ стоверить ей свою нижайшую преданность. В награду за это она целова­ ла его в широкий, теплый лоб, в маленькое светлое пятнышко в черной шерсти. Школа, где училась Груня, была многоэтажная, многоголосая. В ней девочка чувствовала себя затерянной. Училась она на одни лишь посты­ лые тройки, ни с кем не сближалась, боялась шумных игр, грубоватых мальчишек, девчоночьих насмешек. После уроков торопилась домой, опа­ саясь задержаться хотя бы на минуту, чтоб не рассердить отца. Еще в начальной школе ее учительница Майя Викторовна, красивая и жизнерадостная девушка, узнав, что Груня религиозна, оставила ее по­ сле уроков в пустом классе и спросила, соболезнующе хмурясь: — Груня, неужели? — Да, — созналась девочка. — Ну как тебе не стыдно? — удивилась Майя Викторовна. — Но ведь бога нет. Разве ты не знаешь? Я же рассказывала вам. Майя Викторовна не только сама не верила в бога, но и не задумыва­ лась над тем, почему есть люди, которые верят. Грунину веру она счита­ ла дурной привычкой, вроде привычка пис;, и с наклоном влево или шмыгать носом. «Само пройдет»,— решила ока, потому что не знала о ре­ лигии ничего определенного и не представляла, как надо говорить с де ­ вочкой. На всякий случай она дала Груне брошюрку «Был ли Христос?», прибавив при этом: — Религию выдумали попы. Они обманывают народ. Просто обма­ нывают. Понимаешь? Но Груне все это не представлялось простым. Разговор с учительни- 5 . «Сибирские огив» № ,я»