Сибирские огни, 1961, № 3

писал про них товарищ Костерин.— Он помолчал, обдумывая следующую фразу.— Но все-таки на вашем месте я бы напечатал то, что Данилин на­ писал. Исправил бы, конечно, кое-что костеринского туда вложил, но все- таки напечатал бы это. В чем здесь главное? В чем гвоздь, как говорится? А он в том, что рабочая сознательность, если хотите, понятие о рабочей со­ вести, о рабочей чести у Марийки Кузовкиной оказались выше, чем у Ивана Руденко и других. А я так полагаю, что подмечать это — важная задача. Работать хорошо надо. Обязательно надо. Но этого мало. Мало, поскольку мы строим коммунизм. И что здесь наших ребят покритикова­ ли — не беда. Я могу это говорить потому, что тем самым и мне досталось. А вообще-то оно и для наших ребят, и для других заводов, а может быть, и для колхозов принесет немалую пользу. — Мое мнение,— сказал Сергей Константинович. Кабинет затих чут­ ко ожидающей тишиной.— Мое мнение: очерк Костерина написан гораздо лучше. Долго еще нам учиться, чтобы писать так. Но печатать будем Д а ­ нилина. — Парадокс! — пожал плечами Антипинский. — Да, парадокс,— подхватил Сергей Константинович.— Люди года­ ми работают над словом, владеют им. Знают сотни секретов своего ремес­ ла. И пренебрегают только одним — тем, что дает жизнь. Ну, как, в самом деле, публиковать такой очерк без Марийки. Как пройти мимо нее и всего связанного с ней только потому, что материала на очерк и без того доста­ точно! Я не журналист. Только мечтаю стать им. Но уверен: журналисти­ ка — работа партийная. А партийная работа не терпит, не прощает ника­ кого равнодушия к жизни, она велит вгрызаться в жизнь, дорожить каж­ дой ее деталью, каждой мельчайшей чертой. ...В редакции еще долго горячо говорили о летучке. Борис. Иванович не успел тогда до конца высказаться и наверстывал теперь. Обычно скупой на похвалы, неизвестно почему постоянно утверждавший, что журналисты перевелись, сейчас он не уставал повторять, что этот юнец Данилин, пожа­ луй, пойдет. — Не зря я позволил в свое время из-за «Трудного хлеба» нарушить график. — Искажаешь факты, Боргес Иванович,— возражал въедливый Па­ нин.— Тебя же Петяриков заставил переверстать полосу, а ты сопротив­ лялся. — Сопротивлялся, сопротивлялся,— петушился Борис Иванович.— Ты бы не- сопротивлялся. В десять часов всю полосу перекраивать. Вот то­ же из-за тебя,— открыто пренебрегая логикой, старик переходил на лич­ ности.— Тоже из-за тебя, в твоей пендюре под весьма оригинальным заго­ ловком «Первые шаги» район-то не был указан. Ночью хватились, надо снимать пендюру. Вот тебе и переверстка. — К огда?—'запальчиво спрашивает Панин. Видно, что он задет, тем более, что присутствующие при разговоре громко смеются. — Когда, когда, в ночь на прошлое воскресенье,— победоносно отве­ чает Борис Иванович. — Д а я не о том,— улыбается Панин,— когда кончится треп?.. Иных, впрочем, удачи Леонида заставили серьезно призадуматься. В эти дни в редакции можно было услышать: — Вот что значит идти от жизни. Можно не только Костерина поло­ жить на обе лопатки. — Но ведь и Костерин много знает. У него блокноты трещат от раз­ личных историй. — Вот именно — историй. Костерин — собиратель анекдотов. Коллек­ ционер парадоксов.