Сибирские огни, 1961, № 3

тается талант актера и режиссера Усть- янцева? В чем источник его веры и прав­ ды, его озорного веселья, его оптимиз­ ма? В жизни народа, в собственном ак­ тивном участии в ней. Устьянцев отлич­ но понимает, в какое время он живет, хорошо видит, «чем захвачено все наше поколение», и потому «изнывает от люб­ ви к земле и к людям», чувствует «пря- мо-таки зверскую жадность к жизни», стремится «все-все успеть, схватить». Честно трудясь, он не ищет славы, разъ­ езжает со своими куклами по далеким деревенькам и в холод и в зной, не осо­ бенно заботясь о личных удобствах: «Комната его походила на мастерскую... И каких только удивительных крошеч­ ных вещей не хранила эта комната! В ней не было лишь больших вещей, нуж­ ных человеку...» Устьянцев целиком от­ давался искусству, а в глазах мещан он выглядел только чудаком, безобидным, добрым,' уступчивым. Когда же постоянно брюзжащий, всем недовольный актер Истомин назвал те­ атр Устьянцева «балаганом», когда он заявил, что не испытывает «морального удовлетворения», работая в таком театре да еще в деревенской глуши среди ма­ леньких «серых людей», Устьянцев воз­ мутился: «Пошлый тип! Для него суще­ ствуют маленькие и большие люди. Эта­ кий барский взгляд. А я не верю! Каж­ дый нормальный человек — это прекра­ сный, сложнейший мир! А насчет дел... Так можно быть маленьким в большом деле и большим — в маленьком!» А послушайте, с какой силой и энер­ гией доказывает он библиотекарше дале­ кого села, что она ягивет среди сокро­ вищ — Шолохов и Блок, Сервантес и Твардовский, Шекспир и наш мудрец Пришвин, поэтически открывший для нас тайны природы: «Там, где тогда мчались весенние потоки, теперь потоки цветов»! Он убеждал: она сделает от­ нюдь не маленькое дело, когда принесет эти сокровища «в избы, засыпанные сне­ гом», и обогатит ими людей. «Мыс ва­ ми, как потоки, — говорит Устьянцев библиотекарше Вале. — Пронесемся, а после нас расцветут цветы». На что Ва­ ля ответит ему: «Вы удивительно уме­ ете возвышать людей». Вот такое уме­ ние возвышать людей и дорого И. Лав­ рову в искусстве. Не трудно заметить в этом рассказе от­ вет писателя тем критикам, которые тре­ бовали от него изображения крупных, героических характеров, словно «обыкно­ венное» не достойно внимания художни­ ка, будто бы оно может «сузить», «уни­ зить», «приземлить» советского чело­ века, героя наших книг. В самом деле, не отдает ли барством этот взгляд на обыкновенного советского человека?! К тому же героическое в художественном произведении не конструируется искус­ ственно, по заданию, оно само вытекает из естественного хода нашей жизни. Жизнь безутешной вдовы, целиком отдающей себя людям, не менее героич­ на, чем смерть без страха камеронщицы Любы из рассказа «Ревущая зода». Пы­ шущая здоровьем, молодая, жизнерадо­ стная, уже полюбившая, Люба никак не может изобразить на сцене смерть Нины Арбениной в «Маскараде» М. Лермонто­ ва. Но свою смерть в затопленной шах­ те она встретила по-человечески, гордс без страха. Нам очень жаль Любу, но' даже смерть ее не потрясает нг<: так не­ забываемо, как потрясает горе страдаю­ щей от войны вдовы, потому что налет какой-то искусственной героизации с этим противопоставлением смерти на сцене и смерти в жизни есть в рассказе «Ревущая вода», и восхищаться им, ви­ деть в нем какое-то «принципиальное от­ личие» от прежних, первых рассказов И. Лаврова попросту не стоит. Писате­ лю совсем не надо отказываться от той естественной остро драматической, под­ час трагедийной напряженности, которая была в его первых произведениях. Следовательно, новое в творчестве пи­ сателя связано с поисками героя качест­ венно иного характера и с развитием тех тенденций и особенностей, которые обнаружились в его первых лучших рассказах. Тональность в повести «Сопутник» тоже суровая, трагедийная, герои ее то­ же переживают жуткие последствия вой­ ны, чью бы судьбу ни прослеживал в ней автор, сердце наше тоже обливается кровью. Любимая юноши-баяниста ушла к по­ жилому человеку — так оно спокойней в трудные годы войны. У Аси Колыбель- никовой отец, жизнерадостный и креп­ кий недавно мужчина, выбросился из ок­ на на мостовую. Остался он после ране­ ния без рук, без ног и — не захотел жить в тягость людям. Безутешна и Ан­ на Васильевна: ее муж, которого она так ждала, убит. А Ивана Гагарин^ жена от­ чаялась, не вынесла одиночества и неиз­ вестности, не дождалась- мужа. На ее глазах, мучаясь, умерла дочь, подорвав­ шись на мине, женщина пережила годы оккупации, нагляделась всякого и не выдержала страданий, обрушившихся на нее. Умный и чуткий Гагарин понял, как у нее все случилось, и не обвиняет, но горе его от этого не становится легче. Солдат Иван Гагарин по гражданской профессии печник, столяр, маляр, мас­ тер на все руки. В разбитый, только что освобожденный Нальчик он попадает случайно: не было у него сил остаться в родных местах. Огляделся он в городе и как-то само собой решилось: «Уж печи- то я как-нибудь в городе налажу!». Но суть дела не в том, что Гагарин сразу же, как вернулся с фронта по ранению, начал восстанавливать разрушенное, а в том, что по душевным качествам своим он оказался человеком удивительной си­ лы и красоты.