Сибирские огни, 1961, № 3

героя Лоскутова, то основная мысль рас­ сказа прозвучала бы с большей вырази­ тельностью. Дело ведь совсем не в том, что Лоскутов не стал шить с Клашей, и не в том, что Семен — отличный работ­ ник, а в том, что люди, жившие рядом с Семеном и Лоскутовым, не стали мол­ чать, и в душу Семена под их воздейст­ вием «входили покой и сила». В некото­ рых рассказах И. Лаврову не хватало более глубокого осмысления изображен­ ных им событий. Как же все-таки случилось, что у И. Лаврова не заметили «направления», не обнаружили «положительного идеа­ ла», обвинили в пессимизме? По-моему, это объясняется тем, что его мысли в рассказах выражены не в декларациях, что они чаще всего содержатся во всей образной ткани произведения, вытекают из взаимодействия образов, интонации рассказа, мельчайших деталей, незаме­ чаемых поверхностным взглядом. К сожа­ лению, так случается. В неопределенно­ сти авторской позиции обвиняли и С. Ан­ тонова. В свое время А. Чехова, у кото­ рого учатся1 С. Антонов и И. Лавров, тоже обвиняли в безыдейности, песси­ мизме, аполитичности. История повто­ ряется, но этЬ не делает чести нашей критической мысли. 3 Вслед за первыми произведениями по­ следовали новые книги повестей и рас­ сказов. О них писали меньше, но уже более согласно: почти никто не отрицал их художественной полновесности. Мо­ жет быть, писатель внял голосу критики и быстренько перестроился, так сказать, изменил «направление», из «пессимиста» превратился в оптимиста, из «декадента» в реалиста, а его «надрывный гуманизм» стал «гуманизмом социалистическим»? Нет, конечно. Направления он не менял. Он решительно расширил сферу своих наблюдений, попристальней вгляделся . в героя нашего времени, с еще большей ясностью определил свою позицию. Он рос как писатель, и мы увидели, что он полон любви к обыкновенным советским людям, людям труда, он верит в их ре­ альные и потенциальные возможности совершать величавое и большое в жизни и не только ненавидит собственничество и мещанство в любых его проявлениях, но и со всей определенностью противопо­ ставляет мещанам людей нового, социа­ листического сознания. В повестях и рассказах «Мне кричат журавли», «Девочка и рябина», «Сопут- ник», «Они летали к облакам» или «Ве­ селый сказочник» И. Лавров интересует­ ся общественно-активными героями, страстно ищущими и действенно отстаи­ вающими свое право на счастье. М. Щег­ лов писал о первых рассказах И. Лавро­ ва, что они «буквально насыщены карти­ нами и образами, отражающими радость и непосредственное обаяние жизни». Это в высшей степени справедливо и относи­ тельно последних произведений писателя. Вся повесть «Мне кричат журавли», например,— своеобразный гимн жизни, ее красотам, ее радостям. Присмотри­ тесь повнимательней, говорит нам очень зоркий художник, в мире всюду разлита красота. Она в звоне дождя, в шепоте листьев, в ленивых волнах созревающего хлеба, в таинственной тайге, в бездонном небе, в вечно живительном солнце: «Наконец, дремучие хребты раздвину­ лись, и я вступил в широкую долину. Здесь тайга осветлена речками, поляна­ ми, озерами и лугами. В день по несколь­ ку раз гремят солнечные минутные гро­ зы. Пронесется туча, небольшая, черная, оглушительно загрохочет, взъярится мол­ ниями, сыпанет на землю сплошной ли­ вень. А сбоку солнце палит, и от него ливень валится золотым водопадом, и травы сверкают, и ручьи слепят. Мину­ та — и нет грозы, и снова жар обдает землю, и еще сильнее двинулись в рост травы. А ты идешь, промокший с головы до ног, и тебе хорошо, тепло и ра­ достно...» «Вы оглянитесь на людей, на луга, на горы,— говорит агроном Касьянов, один из героев повести.— Всюду и во всем есть своя красота... Жизнь ею налита, как дерево соком... Видит человек этот сок жизни — он богат, не видит — бед­ няк». Таких людей, богатых своим умением видеть «сок жизни», и рисует прежде все­ го И. Лавров. Это и агроном Касьянов, умеющий разглядеть в человеке сокро- венно-хорошее, удивительное, и малень­ кая повариха неутомимая Джанью, и сле­ пой бригадир косцов Кружанов, и девят­ надцатилетняя колхозница Стеша Зверо- боева, и сам лирический герой повести— студент, будущий орнитолог, в дни лет­ них каникул отправившийся в лес, на ре­ ку, в поле, чтоб непосредственно пона­ блюдать за жизнью птиц. Они прекрасны, эти люди, потому что каждый из них ув­ лечен своим делом, хорошо понимает цель своего труда, активен и трогателен и трогательно внимателен к человеку, преисполнен любовью к нему. Джанью нелегко, она кормит сорок че­ ловек косарей, но при этом не забывает набрать и от себя поднести букетик са­ ранок и тарелку земляники лучшему ко­ сарю. И сразу всем ясно: чиста и отзыв­ чива душа этой девочки, болеет она за общее дело и поступать как-то иначе она уже не умеет. А Касьянов? Он буквально горит жад­ ным любопытством к людям и ко всему окружающему его миру. По-касьяновски зорко присматривается, умно обобщает и действует, энергично, стремительно. «Не умею быть медленным, хоть убей­ те». Даже походка у него «невесомая», не идет, а словно летит, «не касаясь зем­