Сибирские огни, 1961, № 3

чтобы найти п р а в д и в ы й путь пре­ одоления жизненных тягот и горестей для его незаметных героев». А чем, собственно, можно компенсиро­ вать горе вдовы? Чем можно компенсиро­ вать горе ребенка, тягостно переживаю­ щего разлад между родителями? Чем же мы, все знающие, можем компенсиро­ вать горе матери, обнаружившей, что ее сын деляга, комбинатор, стяжатель? Скажут: бороться, противопоставить ак­ тивному злу свою добрую волю, во что бы то ни стало преодолеть жизненные тяготы и т. п. Против этого вряд ли кто будет возражать. Но ведь вдове не вер­ нуть молодости, пятилетнему ребенку так и не понять эгоизма людей, а мать не по­ бежит в милицию, чтобы раз и навсегда проучить сына. В.рассказах И. Лаврова каждый из героев делает все возможное в сложившихся условиях: вдова прокли­ нает войну, ребенок сопротивляется эго­ изму матери всеми доступными ему сред­ ствами, а мать стяжателя сурово осуж­ дает сына, уходит от него, не желает пользоваться нечестно добытыми блага­ ми и удобствами. Каждый из этих героев п р о т е с т у е т , каждый из них взы­ вает не к «жалостной утешительности», как уверяют, а к гневу. Рассказ «Крылышко», пожалуй, один из самых совершенных рассказов И. Лав­ рова. «Крылышком» папа зовет Катюшу за то, что она легкая, стремительная, и не бегает, а летает, едва касаясь земли». Если бы И. Лавров больше ничего не написал о внешнем облике Катюши, о ее непосредственности и живости, нам это­ го вполне уже достаточно, чтобы ясно ее себе представить. «А может быть,— читаем мы дальше, — в это прозвище он вкладывает что- нибудь другое, известное только ему. Кто знает? По крайней мере, когда он говорит Катюше «Крылышко», она по­ нимает многое, о чем другие не догады­ ваются. Она не умеет объяснить это сло­ вами, она просто в ответ улыбается ему по-особенному». Крылышкино лукавое «кто знает?», ее особенная улыбка «выдает», однако, и ее любовь к своему папе, и большую, гото­ вую на любые жертвы любовь папы и к ней, и к ее маме. Выясняется, что Кры- лышкин папа хорошей души человек. От­ крытый, честный, непосредственный. «Когда он поет, все затихают, а женщи­ ны плачут». «Если папа пляшет, гости... не могут усидеть на месте». Он добр и чуток. «Подумай о семье!» — просит он жену. Он убежден: «Каждый человек должен быть... костром. Чтобы грелись около него». Крылышко гордится своим папой. И вот — в семье разлад, ссоры, крики. Крылышку страшно, она ничего не пони­ мает. Она жаждет ласки, радости, люб­ ви. Она ищет перемирия по-своему. «— Мама, посмотри, какая смешная картинка! — весело говорит Крылышко, а сама смотрит серьезно. — Не мешай,— мама даже не взгля­ нула на книгу. Крылышко опять молча перепархи­ вает из угла в угол. Голубое платье вьется за ней. Крылышку очень обидно видеть у мамы заплаканные глаза, она старается не смотреть на них. Она опять весело вскрикивает: — Смотри, смотри, какая бабочка влетела в окно! Мама не отвечает». Холодность и безразличие мамы не случайны. Ее не очень волнуют пережи­ вания дочери. Ей чуждо убеждение му­ жа: человек должен быть костром, грею­ щим людей. Она занята только собой. Пожила с одним, теперь потянуло к дру­ гому, к «дяде Валере», местному скрипа­ чу. Когда ей сказали: одумайся! у тебя же семья! — она закричала: «У меня по­ следних десять молодых лет проходят. И я хочу пожить для себя!..» «Мне сей­ час не до нее»,— говорит она о дочери. Когда же ощутила молчаливый протест Катюши, она лишь недоуменно развела руками. «Что случилось с ребенком — не пойму. Была такой правдивой, мягкой. А теперь упрямая, скрытная, нервная. Почему-то вдруг испортился характер». Мать ничего не понимает и не хочет понять, а наше сердце разрывается, ког­ да мы видим, как девочка пытается раз­ веселить, успокоить отца и тем больше ранит его любящую душу, как долго и безутешно всхлипывает она от сознания, что ее «все на свете забыли», как в гру­ ди у нее что-то «начинает неприятно ныть» и становится «неинтересно иг­ рать». Написано же об этом выпукло и с редким знанием психологии ребенка, с любовью к нему, с огромной болью за него. Мы вместе с Крылышком готовы «порвать все струны, запачкать чернила­ ми все ноты, а в карманы белого пиджа­ ка дяди Валеры насыпать сажи». Мы присоединяемся к молчаливому, но от этого не менее страстному осуждению поступка матери, которое проявилось в поведении Крылышка. «— Попроси, доченька, у папы раз­ решения,— поет мама. Крылышко крепче сжимает губы, от­ ворачивается от обоих и молча выходит». Потом она тайно прибежит на свида­ ние со своим настоящим добрым и люби­ мым папой, и это лишь увеличивает и накаляет наше презрение к эгоистам, творящим ужасное над детьми, калеча­ щим их души. Во имя этого гневного осуждения «живущих для себя» и напи­ сан рассказ «Крылышко». И снова непонятно, почему ненависть писателя к эгоизму, а в других рассказах к стяжательству, к собственничеству на­ зывают чем-то таким, что будто бы не связано с большими идеями нашего века. Рассказ «Дом среди сосен» как раз и пропитан этой ненавистью к стяжатель­ 1 2 . «Сибирские огни» № 3.