Сибирские огни, 1961, № 3

тиков, «ужас перед мещанством явно преувеличен» (не будем обращать внима­ ние на грамматическую неточность этой ■фразы, в общем-то ясно, что хотел ска­ зать ее автор). Теперь у них можно встре­ тить прямо-таки устрашающие формули­ ровки: «отрыв от жизни», «плохое пони­ мание жизни», «надрывный гуманизм», «слепость эстетического идеала», «сомни­ тельной ценности абстрактный гума­ низм» и тому подобные обличительные, пугающие писателя и читателя словосо­ четания, которые с необыкновенной лег­ костью «составляет» и произносит В. Хмара в статье «Красота мертвая и красота живая» А Виталий Василев­ ский. тенденциозно искажая содержание ¡и смысл рассказов, договорился до того, что объявил И. Лаврова не больше не меньше, как декадентом, произведения которого будто бы наполнены одним от­ чаянием2. Этот «пассивный», лишь «сострадаю­ щий» людям, «отчаявшийся» И. Лавров так полюбился некоторым критикам, что они до сих пор только и заняты опреде­ лением, в какой степени «заблуждения прежнего Лаврова» «сказались» на но­ вых его произведениях. И когда А. Ни- нов в журнале «Вопросы литературы» позволил себе усомниться в выводах, например, В. Ажаева, вот что он услы­ шал в ответ: «Не удивительно ли, что в наше время еще пробуют оправдать сле- •пость эстетического идеала, какой-то надрывный гуманизм, когда писатель за­ нимает жалостливую, сочувственную, но отнюдь не боевую, не активную пози­ цию»3. Если ко всему этому присовокупить значительный разнобой в оценках отдель­ ных рассказов И. Лаврова, то станет ясно, почему писатель с течением време­ ни переставал понимать своих критиков. В. Соколов и В. Борисов считают, что рассказ «Ночные сторожа» — самый сла­ бый, а Б. Рясенцев и В. Ажаев причис­ ляют его к наиболее впечатляющим про­ изведениям И. Лаврова. Марк Щеглов лучшим называет рассказ «Выигрыш», а «мало удавшиеся в целом» — это рас­ сказы «Дом среди сосен» и «Потерян­ ный город». Т. Беневоленская в «Выиг­ рыше» видит крупные недостатки, а по Щеглову «мало удавшиеся» причисляет к рассказам, в которых «наиболее ярко проявились социальные приметы наше­ го времени» 4. Или возьмем рассказ «Де­ вушка с зонтиком». «Недоумеваешь, для чего он написан»,— заявляет один из критиков. Другой же говорит: «Хочется много раз перечитывать «Девушку с зон­ тиком». В нем критик обнаруживает и ‘ «Дальний Восток», 1960, № 3. 2 «Литература и жизнь», 1958, 28 августа. 3 В. Хмара. Красота мертвая и красота живая. «Дальний Восток». 1960. № 3, стр. 170. 4 Т. Беневоленская. Среди простых людей. ■«Октябрь». 1955, № 11, стр. 187. «мягкую грусть» и «глубокий подтекст». А рассказ «Лейтенант милиции»? Один категоричен и решителен в своем приго­ воре: «рассказ совсем не удался»; дру­ гой называет его «полезным для воспи­ тания нашего юношества», а составите­ ли трехтомника лучших рассказов рус­ ских писателей за все время существова­ ния Советской власти именно этот рас­ сказ включили в издание. Можно сказать, что буквально по каж­ дому рассказу первых сборников И. Лав­ рова высказаны прямо противоположные мнения. Как тут быть писателю? За кем идти, кого слушать? А как быть читате­ лю, если он внимателен к советам крити­ ков? Как же быть, если одни говорят, что в произведениях И. Лаврова «во всю силу звучит поэзия обыкновенного» ’, а другие утверждают, что он в своих рас­ сказах «вообще тяготеет к «необыкно­ венному», «исключительному» и «про­ стые явления жизни значительно реже привлекают его внимание»?2. В самом деле, как тут быть? 2 Судьба обыкновенного человека издав­ на волновала русских писателей. Пушкин и Гоголь, Достоевский и Тургенев, Тол­ стой и Чехов и другие столь же великие именно ему отдали свою любовь, свой редкий дар художника, труд почти всей своей жизни. Они хотели понять обыкно­ венного человека, поняв, объяснить его другим, объяснив, защитить его права в этом сложном, противоречивом, пол­ ном катаклизмов мире. Как правило, это была энергичная, страстная, подчас яростная защита, потому что в обыкно­ венном или, как часто говорят, «малень­ ком человеке» русские гиганты литера­ туры видели истинную красоту и чело­ вечность. Пожалуй, как никто, замечая и показывая слабости и недостатки этих людей, обусловленные временем, соци­ альной средой, воспитанием, они верили, что источником силы и бессмертия нации являются обыкновенные люди, что исто­ рически верная и конкретная картина жизни любого общества слагается в ко­ нечном счете из их индивидуальных обыкновенных жизней. Когда советские писатели в годы рево­ люции или в годы войн сосредоточивали внимание на героическом, они без осо­ бенного труда обнаруживали, что совер­ шает необыкновенное, определяет ход со­ бытий обыкновенный человек, что для миллионов обыкновенных, поднявшихся на защиту своих законных прав, герои­ ческое поведение стало нормой, стало яв­ лением обыкновенным. Иначе сказать, 1 М. Щеглов. Литературно-критические статьи. М., «Советский писатель», 1958. стр. 369. 2 Б. Борисов. В добрый путь! Альманах «За­ байкалье», 1955, № 8, стр. 265.