Сибирские огни, 1961, № 3

рассыпается звонкий хрусталь у носа катера, потом поднимает голову и совсем по- детски восторженно восклицает, вытянув руку: — Глядите, а те горы, дальние, будто плывут, как расплавленные! Ближ­ ние стоят неподвижно, а дальние плывут! Я давно заметил это красивое явление на Енисее. Когда плывешь по Ени­ сею, то кажется, будто дальние горы перекатываются, тогда как ближние непод­ вижны. Красивое и не совсем понятное явление, основанное, конечно, на обмане зрения. Однако я сделал вид, что впервые увидел это, и в тон Вите сказал: — Ой, и правда! Счастливо, Ш ур а ! Вечером, прогуливаясь по тихим улицам Дивногорска, я вдруг ощутил на своем плече тяжелую руку. — Не к лицу бойцу кручина, — над ухом знакомый голос. Оборачиваюсь. Передо мной Женька Пытько, Мокроусов, Витя Подлипский и Толя Тимошенко. У всех — щеголеватый вид. На Женьке белая, хорошо про-' утюженная сорочка с крупными блестящими запонками, заправленная в брюки. Волосы аккуратно зачесаны на одну сторону и под светом фонаря блестят, как будто выкупанные в масле. И от всей компании до нестерпимости прет «Гвоз­ дикой». — А мы за тобой уже с полкилометра шествуем, все боялись твои мысли спугнуть,— Витя Подлипский с откровенной радостью заглядывает мне в глаза. — Идем с нами на танцы,— тянет Женька.— Чего бродить одному? — Настроения нет, — отмахиваюсь. — Вот потанцуем, и настроение будет. А при настроении и дома сидеть хорошо. Мы сами не помним, когда были на танцплощадке. — Идем, идем. Я поддаюсь уговорам. Танцевальная площадка расположена среди березовой рощи, тускло освещенной невидимыми в ветках фонарями. Из-под дощатого наве­ са льются вальсы, фокстроты, польки... В перерывах между танцами парни и дев­ чата собираются группами. Один отворачивается, держит под мышкой руку, все бьют его по ладони, а он отгадывает, кто ударил. Это называется играть в «жучка». Женька пригласил молоденькую учетчицу из конторы механизации, малень­ кую и кривоногую, и торопится угодить ногами в такт фокстроту. Еще зимой пре­ зиравший танцы и возводивший свое неумение танцевать чуть ли не в достоин­ ство, он в последнее время, непонятно почему, изменил свое мнение и, начав из­ редка посещать танцевальную площадку, научился довольно сносно бегать во время фокстрота, лениво передвигать ноги в унылом танго и процентов на пять­ десят овладел приемами вальсирования. Я начинаю чувствовать внутреннее беспокойство. С чего бы это? Оглядыва­ юсь. Вижу Шуру. Она танцует с каким-то парнем. Заметив, что я смотрю на нее, Шура быстро прячет глаза, отворачивается. «Никак, сердится»,— думаю. Как-то случилось так, что мы с Шурой не ви­ делись больше недели. Прежде, когда я приходил утром на автобусную останов­ ку, Шура обязательно была уже там. Мы вместе ехали до Лиственки на машине, вместе переправлялись на перемычку на катере, а после работы я снова встречал ее на дебаркадере, где мы садились в катер. В первый день, когда утром Шуры не оказалось на остановке, я решил, что она проспала. Но и после работы я не нашел ее на дебаркадере, хотя девчата из женской бригады почти все были там. До этого мне было все равно, с Шурой ли я еду или без нее, но теперь я чувствовал какую-то пустоту, тем более, что мило­ го, чуть болтливого попутчика не оказалось и на другой день, и на третий. Я хо­