Сибирские огни, 1961, № 3

махивая руками. Скрылись ее ноги, плечи, голова, и на том месте, где дорога спускается за перевал, появляется «МАЗ», тянущий за собой бурый хвост пыли. — Ну, обсуждайте,— Женька бороздит ногой, и галечник скрипит под кожа­ ной подошвой так ожесточенно, что у меня на зубах появляется оскомина. — Своя братва, ничего-о. Концы в воду,— успокаивает Алеха. Женька зло и подозрительно глядит на Алеху, губы его шевелятся, но он сдерживается, встает и берет лом. Мы тоже молча разбираем инструмент и на­ чинаем усердно выворачивать камни. Ни ветринки. Солнце немилосердно печет затылок. Я обматываю голову май­ кой, затем время от времени спускаюсь под берег и сую голову вместе с майкой в зеленую воду Енисея. Зимой холодно, летом — жарко. Если мороз подгоняет проворнее работать, то жара расслабляет, уничтожает всякое желание двигаться, и приходится тратить двойную энергию: на то, чтобы поднимать и опускать лом, и на то, чтобы сопротивляться расслабляющему действию жары. Н еож ид анн ая встреча Нашей бригаде поручена важная работа: сверлить пятнадцати- и двадцатику­ бовые скальные глыбы, вставлять в отверстия толстые металлические крючья и заделывать бетоном. Таких «камешков» надо что-то около полмиллиона штук. Ими будет перекрываться стремительный Енисей. «Штуки» крайне сложно пере­ носить кранами, тем более перевозить на автомашинах. С ними расправятся сверхмощные бульдозеры, способные быстро передвигать эти глыбы и сбрасы­ вать в Енисей. Сверлить камень не то, что сверлить дерево или даже железо. Мы это по­ няли и почувствовали уже в первые полдня, когда пришли в столовую на обед, а руки не держат ложку, трясутся... Перекинув через плечо пропыленный пиджак, я отмериваю уже шестой ки­ лометр. За спиной то и дело сигналят автомашины, но я не поднимаю руку, не прошу подвезти, а, лишь свернув дальше на обочину, продолжаю медленно бре­ сти. Я хочу пройти до Дивногорска пешком. Только что прошел дождь, и во всем теле какая-то необычная легкость, хотя пальцы рук все еще мозжат от семичасо­ вого сжимания жестких ручек сверлильного инструмента. Позади сигналит очередная автомашина, я делаю два шага в сторону, но ма­ шина продолжает сигналить. Я совсем схожу с дороги, спустив одну ногу в кювет, однако сирена не умолкает. С шелестом тормозят колеса, я краем глаза вижу ка­ бину и руки, лежащие на руле. — Вас, молодой человек, может быть, подвезти? Я поворачиваюсь и вижу Лиду, возбужденную и веселую. Тонкие худые ру­ ки ее лежат на руле. — Ты?! — Да, я. Здравствуйте. — Здравствуй. Я ничего не пойму. Лида хохочет и указывает на место рядом с собой. Теперь я уже не могу устоять перед соблазном прокатиться рядом со столь необычным водителем, вска­ киваю в кабину, и, покрытая маленькими зеркальцами, дорога тотчас ползет под машину. Навстречу бегут кряжистые лиственницы, подступившие к самой дороге. Я смотрю сбоку на крайне сосредоточенное лицо Лиды. — Удивляетесь? — чувствуя на себе мой взгляд, спрашивает она. — Очень,— говорю я и не отвожу взгляда от ее очень напряженного, розо­ вого от возбуждения лица. Красное маленькое ухо, торчащее из-под русых густых волос, маленький, картошкой, нос, округлый, какой-то незаконченный подбородок, широкие скулы... А вместе с тем, чего я почему-то прежде не замечал, есть в ее лице своя какая-то оригинальная красота. Она, эта красота, в раздутых ноздрях, в целеустремленном прищуре глаз, тугих, играющих энергией, щеках. Я вспоми-