Сибирские огни, 1961, № 3

чика, то тетерева. Малкин ставит на пень консервную банку, отходит за семь­ десят шагов, без промаха расстреливает ее и краснеет, когда Женька хвалит: — Ты молодец, Володя. Молодец! В о л о д я С и р о т и н и н . Розовощекий, гладкий, и все поет: Дроля мой, дроля мой, Не води меня домой, Не води меня домой, А веди на пашню. — Почему именно на пашню? — спрашивают его. — А я почем знаю,— уклоняется Сиротинин. Он три навигации плавал по Енисею на пассажирском пароходе кочегаром и теперь, как услышит тупой гудок над рекой, тоскливо вздыхает: — Вон он, поше-ол! — А ты бы и оставался там работать,— говорят ему. — Надоело. Там трусики от пота гниют. Надоело, а манит. Законно. В перекурах рассказывает, как отец его служил у Колчака, потом убежал к красным. — Трое суток бежал. Законно. К одной старухе заскочил, спрятался. Беля­ ки — в деревню. А у старухи как раз сын командовал красным отрядом. Старуха сбегала за ним в лес, и ночью всех до единого перекосили беляков. Если бы он у меня в эту войну, вот что с немцами, не погиб, мы бы с ним э-эх как зажили! Сиротинин то грустный и задумчивый, то начинает беспричинно хохотать и над кем-либо подтрунивать, чаще над Желтобрюховым. Желтобрюхов, сам любя­ щий над всеми подтрунивать, краснеет и, смущенный, молчит, признавая над со­ бой власть Сиротинина. — Эй, Афонька. Или как тебя? Таврило! — кричит Сиротинин на любого из нас, совсем не утруждая себя запоминанием имен и фамилий.— Джонглеры! — нажимает на первые две буквы. На укол от брюшного тифа его тащили под руки, а после два дня он беспре­ станно задирал рубаху и спрашивал: — Как там, дырку видно? Ф е д я К о з л о в . Крупное носатое лицо и мягкий внимательный взгляд его располагают к беседе с ним. Поэтому, когда он появился в нашей бригаде, мастер Верочка подошла к нему и, тихо улыбнувшись в ответ на мягкий, просто­ душный взгляд Феди, долго о чем-то разговаривала. Федя из Восточного Казахстана. После армии укладывал бетон в Бухтармин- скую ГЭС и очень гордится своей профессией бетонщика. — Вот только до осени я с вами, как бетон пойдет, а там снова в блок, виб­ ратор в руки — и поше-ол! — говорит он. — Ну и что хорошего в вечной сырости возиться,— тянет Малкин.— То ли дело на тракторе! На нем — р-р-р! Скоро перейду. — Ух ты, сравнил! — возмущается Федя.— Бетонщик на стройке — это главная профессия, если ты хочешь знать. Женился Федя четыре с половиной месяца назад, еще на строительстве Бух- тарминской. Четыре месяца до этого «ходил» с ней, и за все время ругались они только один раз. Федя заочно учится в строительном техникуме, на работу приходит с кон­ спектами, однако при все этом, как только ударит гром, он трижды перекувырки­ вается через голову. — У нас бабка всегда так делала, когда живая была, чтобы спина не боле­ ла,— объясняет он. И мы не поймем, шутит ли он или на самом деле суеверен. П а в е л Ф у р а ж н и н . Низенький, в галифе, в солдатской фуражке артил­ лериста, худощавый, с острым небритым подбородком, с глубоко сидящими чер­ ными глазами. Он приходит на работу усталый, работает с ленцой, и мы знаем почему: строит себе в Шумихе барачок.