Сибирские огни, 1961, № 3

— Прошу слова,— крикнул с места Алексей. Он был на этот раз без кожанки — в темно-синем, хорошо сшитом костюме. На щеках, на шее Алексея выступил яркий румянец. Видимо, он мешал ему, этот румянец, потому что, идя к столу, Алексей приложил к щекам ладони, словно хо­ тел стереть краску со своего комнатного лица. Галя провожала его глазами, удивляясь, как же раньше не догадалась она, почему у Алексея такое лицо. А руки его — разве такие руки ни о чем не гово­ рят?.. И неспроста он тогда в столовой о приготовлении котлет рассказывал!.. — Явление переходного этапа,— прошептала Галя и ласково улыбнулась. Алексей, подойдя к столу, с показным спокойствием поправил высунувшиеся из рукавов манжеты, достал из кармана платочек, покашлял в него и только после этого начал говорить. Начал говорить, и от спокойствия не осталось и следа. — Мне в общем-то странно было слышать слова товарища секретаря. Но не в этом суть... Суть в том, что у каждого человека есть мечта, которую он стремит­ ся осуществить. Так или не так? Моя мечта была — поехать на большую строй­ ку и заняться настоящим делом. И теперь прошу вас не закапывать мою мечту в землю!.. Он вернулся на свое место. — Ты нас мечтами не корми,— пошутил кто-то в задних рядах,—. нас боль ше котлеты устраивают. Все засмеялись. Секретарь сказал: — Прошу по порядку. Кто хочет выступить? Можно прямо с места. — Дайте мне,— поднялся Володя Саенков.— Алексей в моей бригаде, так что все время у меня на виду. И что я вижу? Я вижу, что это — отличный камен­ щик. В общем-то. И отличный парень... — Так что же ты предлагаешь? — спросил секретарь. — Ничего я не предлагаю, пусть народ решает... А только мечта — это понять надо. Вслед за Володей Саенковым выступил невысокий, худощавый паренек, так энергично размахивавший руками, что казалось, они вот-вот оторвутся от его не очень-то крепкого туловища. Галя уже где-то видела этого паренька, но где — ни­ как не могла вспомнить. Он обрушился на.Саенкова, назвав-его почему-то адвока­ том индивидуализма, а потом стал взывать к совести Алексея: — Ты не прячь голову в колени, ты погляди вокруг: ведь все тут — твои то­ варищи, а ты не хочешь сделать добро им... Не обтертый ты еще, зеленый, вот и ломаешься, как... Он, не договорив, пошел от стола. И тут Галя вспомнила: в тот, теперь уже далекий день, когда приехавшие из Москвы комсомольцы собрались возле вагон­ чика, этот паренек приколотил к двери «тревогу», а в ответ на какой-то их вопрос заявил: «Эх вы, зелень!» Гале стало обидно за Алексея, хотя она и не считала его правым. Можно было, думалось ей, сказать то же самое, но какими-то другими словами. А что, если она выступит сейчас и скажет? Галя даже приподнялась было, собираясь по­ просить слова, но в этот момент возле двери раздалось: — Разрешите мне? Галя узнала Виктора. Он был бледен, сильно волновался. — Я, конечно, не с вашего участка, я в колонне отделочников, но я тоже комсомолец, могу, если надо, билет... В общем, дело в том, что мы с Алексеем... Друг он мой, одним словом. И вот, когда это началось, когда стали его в столовую сватать, он перестал со мной разговаривать — решил, что это я растрепался на­ счет его старой профессии. А я тут — ну, вот ни капелечки, я свое слово держал. Теперь, раз все равно узнали, скажу свое мнение — ты, Алеха, сердись или не сердись, дело твое,— скажу свое мнение, что надо его в столовую! Это ж талант какой!.. — Все ясно,— обрадовался секретарь,— подвожу под прениями черту и пе­ рехожу к голосованию.