Сибирские огни, 1961, № 3

подарок Пленуму несколько экземпляров небольшого сборничка стихов Т. Г. Шевченко в переводах поэтов-новосибирцев. Небольшую стопку скромных коричневых книжечек взял у меня из рук Корней Иванович Чу­ ковский и, обращаясь к стоявшим вокруг литераторам, воскликнул: «Но ведь это же просто трогательно: сибиряки перевели стихи Шевченко! И как любовно сделали — даже украинский орнамент на обложке!..» Я знала, что изданию этой книжки предшествовала действительно любовная работа многих новосибирских литераторов над переводами вдохновенных шевченковских строк. После того, как закончилось чествование Шевченко в Киеве, все участники Пленума поехали в Канев, где на высокой Чернечной горе над Днепром была могила автора «Кобзаря»... Белый пароход — «корабль поэтов», как назвал его кто-то из при­ сутствующих, двигался меж постепенно темневших зеленых берегов. Ни­ кто не спал в ту ночь. На палубе тихо переговаривались люди. Иногда над заснувшими водами Днепра звучали строки Шевченко, читаемые вполго­ лоса кем-нибудь из поэтов... Рассвет начался с того, что высоко над Днепром, над пеленой чуть редеющего жемчужного тумана, вдруг пролетела чайка, неся на крыле ярко-розовый отблеск первого солнечного луча... В начале дня мы подошли к Каневу и по высокой деревянной лестни­ це поднялись на гору к могиле Шевченко. Тогда на ней еще не был по­ ставлен памятник. С вершины, далеко вокруг, виднелись степные просторы Украины, и поневоле пришли на память строки шевченковского завещания: Как умру, похороните Меня на кургане Посреди степи широкой На родной Украйне. Чтоб поля ее бескрайны, Старый Днепр под кручей Выло видно, было слышно, Как ревет, могучий... Вместе с нами в глубоком молчании стояли у могильного холмика колхозники окрестных сел, пришедшие почтить память любимого поэта, матери держали на руках маленьких уже загоревших ребятишек... Лю­ ди нового мира, порвавшие «кайданы», которые так сковывали поэта при жизни, собрались, чтобы «в семье великой, в семье вольной новой» помя­ нуть его «не злым, тихим словом», совсем так, как он хотел того в своем поэтическом завещании... А когда отзвучало это слово, на землю, как внезапные слезы, упали тяжелые капли неожиданного дождя. Он кропил могилу слезами, прони­ занными солнцем, и люди, не шевелясь, стояли под этим дождем, как бы разделившим их торжественную печаль. Дождь прошумел и умчался, а в наступившей тишине, словно рож­ денное ею, раздалось тихое пение — колхозники начали песню на слова Шевченко: «Думы мои, думы мои...» Первые строки ее звучали еле слышно, как дыхание, но, постепенно разрастаясь, она понеслась с кручи все дальше над родным Днепром и зелеными полями противоположного берега, неся на своих крыльях, как чайка, свет солнца, великую любовь к тому, чьи бессмертные стихи, прой­ дя испытание временем, находят и сейчас горячий отзвук в людских сердцах. Недаром же М. Горький ставит имя Шевченко рядом с именем