Сибирские огни, 1961, № 2

Рекою отраженный горделиво, Сейчас он их взметнет под облака... И волны, чтоб увидеть это диво, На цыпочки встают издалека. БЕРЕЗКА — Ты так бела, березка. Не в родстве ль Ты с этим белым облаком, скажи мне? — О нет, оно увидит сто земель, И все ему останутся чужими. А я смотрю на край, что мил мне с детства. Его неброской прелестью горда, И не могу никак я наглядеться, И не смогу, наверно, никогда! И Р Т Ы Ш Любитель девственных пейзажей Поднимет бровь наверняка И не без грусти вспомнит — как же! — Про дикий брег да Ермака. И тут сказать ему уместно: Пора бы, милый человек, Понять, что вряд ли это лестно — В двадцатом веке дикий брег. Мы славою гордиться вправе Столетий, канувших во тьму. Но раз уж речь идет о славе, Слыхали вы про Бухтарму, Про электрические зори Над светлой праздничной рекой? А чем плохи пейзажи моря, Что нашей создано рукой? Иртыш — он парень наш, рабочий, Он не в обиде на судьбу — Турбины вертит дни и ночи, Таскает баржи на горбу. У красоты его и силы Теперь совсем иной престиж. Иртыш — Он древен, как Россия, Он современник мой, Иртыш!