Сибирские огни, 1961, № 2

— Парень пойдет,— говорили в отделе писем,— в нем что-то есть.. Леонид сидел за своим столом, уткнувшись в редакционные письма, старался не думать обо всем этом и в то же время чувствовал, как в этих стенах копошится его хрупкая, как все новорожденное, журналистская1 слава. Окончательно смутил Леонида редакционный завхоз Василий Ва­ сильевич Гречухо. Василий Васильевич о каждом работнике газеты имел личное мнение. Подвыпив, что, впрочем, случалось с ним не очень часто, завхоз, подражая кому-то, с деланной небрежностью заявлял: — Я сам, знаете, кропаю тут одну... повестушку, да что-то медленно подвигается. Отрывают... Составив мнение о журналисте, Василий Васильевич не держал его при себе. Личное отношение он сразу же переносил на служебное, ис­ пользуя для этого открываемые его скромной должностью возможности. Все в редакции знали, что для иных сотрудников у Гречухо найдется и изящный чернильный прибор, и удобная ручка, и первосортная писчая бумага. При этом Василий Васильевич непременно скажет, что этот при­ бор или эта ручка последние, что их удалось достать, именно «достать», а не купить, с огромным трудом. Зато те, кого Гречухо самочинно зачислял в разряд бездарных, вынуждены были занимать у машинисток бумагу, до­ вольствоваться подержанным пластмассовым прибором. Завхоз ухитрял­ ся отыскать для их кабинетов самые неуклюжие и потертые диваны, пове­ сить на окна дряхленькие шторы. И ни просьбы, ни жалобы, ни редактор, ни местком — никакие силы не могли заставить Василия Васильевича хотя бы на йоту отступить от этой оригинальной дискриминации. В комнате сельхозотдела, где работал Леонид, завхоз появился в две­ надцатом часу. Журналисты сразу же заметили, что всем своим обликом он стремится подчеркнуть торжественность момента. Его длинная фигура (в редакции острили: к Гречухе в юности пристроили лишний этаж) пре­ тендует сейчас на военную подтянутость. Старый армейский китель, не­ смотря на жару, застегнут на все пуговицы. Усы лихо закручены, и от это­ го мясистый, смотрящий вниз нос не кажется таким унылым. Василий Васильевич молча и неторопливо убирает со стола Леонида неказистую чернильницу и водружает на ее место массивный, темного ма­ лахитового камня прибор. — Последний. По знакомству достал. Больше таких не выпускают,—• бросает он Леониду и торжественно покидает кабинет. В обеденный перерыв в буфете Леонид встретил Веру. Она пригласи­ ла его за свой столик. — Следует вас поздравить. Вся редакция гудит потревоженным уль­ ем, и разобрать только можно одно — «очерк, очерк, очерк». Я, признать­ ся, пожалела, что вы стали таким знаменитым. Я ведь запросто хотела ве­ чером позвать вас на реку, на лодке бы покатались. — Вы? — растерянно спросил Леонид.— Вы... серьезно? — Если только умеете грести. 14 «Эх, в степь бы сейчас»,— подумал Леонид. Учрежденческие кабине­ ты вдруг показались ему тесными. Обеденный перерыв еще не кончился, и он вышел на улицу. У подъ­ езда услышал голос Антипинского: — Очерк сдавайте на машинку. Может быть, даже в номер успеем. «С кем это он?» — подумал Леонид. Антипинский стоял возле новенького «Москвича». Капот машины был приоткрыт, и водитель, низко наклонившись, копался в моторе. Больше 44