Сибирские огни, 1961, № 2

Видит ли поэт печальную картину лесно­ го пожарища, — он замечает пробиваю­ щуюся сквозь пепел свежую зелень бу­ дущего дерева, и мысль о всесилии жиз­ ни, о ее конечной победе над смертью возникает в его сознании: Какая сила у огня! А вот листочек тощий Уже проклюнулся из пня Для новой буйной рощи. («Пожарище») Описывает ли он родник, неумолимо пробивающийся из земли в глухой таеж­ ной крепи, — с этим описанием органи­ чески сливается мысль поэта о благород­ ной полезности даже самого скромного труда: Как труженик усердный, кроткий, Работает он в меру сил... В нем золотые самородки На дне таежник находил. Проникнуты большой — пусть не всег­ да новой, но непременно по-новому вы­ раженной — мыслью и многие другие стихи Н. Савостина: «Дальний полуста­ нок», «Ты с детства будущим живешь», «Отец», «Газета, как жизнь, — не про­ ста и не гладка», «Как жить сегодня я обязан?», «Баллада о немой музыке», «Классически прекрасное лицо», «Ча­ бан», «Зависть», «Двенадцать гробов­ щиков», «Пятно на доске почета»... Однако не всегда у Н. Савостина логи­ ческая мысль органично в р а с т а е т в поэтический образ и, сливаясь с ним, ста­ новится мыслью поэтической. Есть у по­ эта и другие стихи, где логическая мысль существует как бы независимо от обра­ за, торчит из него, словно палочка из шашлыка. В результате читателю пред­ лагается рифмованная сентенция, давно известная ему общая мысль — не боль­ ше. Таково, например, стихотворение «В библиотеке» — бледная иллюстрация на тему о том, что ныне и чабаны, если они являются передовиками производст­ ва, пишут книги. Описательны, схема­ тичны стихотворения «Неутомимо дни бегут», «Анкета», «Тебя привлекает вит­ рина», «Зимовье», «Четвертая страни­ ца», включенная поэтом (видимо потому, что ее в свое время опубликовал «Октябрь») в оба,изданных им сборника. Когда Мысль не вырастает из образа, а, напротив, поэт старается подыскать для нее «образное» выражение, получает­ ся искусственность, в целом поэзии Н. Савостина не свойственная. Стихотво­ рение «Скованы железом и печалью» по­ священо людям, которые, отправляясь в прежнее, дореволюционное время на си­ бирскую каторгу, несли с собой в дикие края законы высокой человечности, теп­ ло души, свет разума. Но что об этом мо­ гут сказать слова: Шли здесь люди в ледяные дали И сердцами солнце согревали. Сколько здесь сердец таких томилось, Сколько здесь сердец испепелилось. Разве вскрывают эти слова хоть сколь- ко-нибудь глубину подвига, скажем, тех же декабристов, обучавших забайкаль­ ских бурятов земледёлию, устраивавших школы и даже (в условиях-то каторги и ссылки!) разведывавших богатства недр края? И уже совсем странной представ­ ляется заключающая стихи «догадка» автора: Может, потому оно такое — Солнце в Забайкалье золотое... Что касается солнца — поэту могут серьезно возразить: а где оно не «золо­ тое»? Но даже если автор хотел здесь прибегнуть к условности, то ведь и ее не получилось. Иносказание всегда можно понять и истолковать. В данном случае сделать это невозможно. Встречаются среди написанного Н. Са- востиным и стихи, вообще лишенные сколько-нибудь значительной мысли: «Уж снег подтаял...», «Замерз луны кривой осколок», «Ненастье», «Март». Послед­ нее имеет всего четыре строки: Мешаясь с солнцем, снег идет все дни — То вдруг припустит, то посыплет тише. Смеется солнце. Крики ребятни. Веселый гомон воробьев под крышей. Подобные стихи мог написать и чело­ век, не претендующий быть поэтом. Даже в «нехитрой» пейзажной зарисовке заряд мысли и чувства должен быть больше, чем объем самого стихотворения: иначе оно «не выстрелит». Здесь же сказано не более того, что сказано. Стихотворе­ ние не вызывает никаких ассоциаций, не волнует, не заставляет думать. Иному поэту, искусно умеющему скрыть отсутст­ вие мысли многоцветным фейерверком «небывалых» рифм и словочетаний, по­ рой и удается в подобном случае «про­ вести» читателя. Но Н. Савостин не умеет, подобно тургеневскому Аркадию Кирсанову, «говорить красиво». Хоро­ шее у него, действительно, выглядит хо­ рошим, плохое — плохим. Н. Савостив поэт мысли, но не чувства, художник, который интересен не столько своими красками, — палитра у него не бога­ та, — сколько мысленным постижением существа вещей. Вот почему, будучи лишен большой и оригинальной мысли, стих Н. Савостина сразу блекнет и зады­ хается. II Хотя сам поэт и проживает в Чите — быстро растущем промышленном центре Забайкалья, — муза его обитает в местах малообжитых и, как правило, отдален­ ных. Не случайно название первой кни­ ги Н. Савостина — «Дальний полуста­ нок». «Интерьеры» большинства произ­ ведений поэта — знойные солончаковые