Сибирские огни, 1961, № 2

выражению А. Луначарского, «ад нищеты», позднее изображенный им в романе «Оливер Твист». Диккенса, после его смерти, англичане ставили рядом с Шекспиром, и мы н а ­ деялись, что попадем в музей, где сохранено все, что окружало романиста в жизни. К этому все мы были подготовлены воспоминаниями о посещениях мемори­ альных музеев великих русских писателей — дома Л! Н. Толстого в Хамовни­ ках, квартиры А. С. Пушкина в Ленинграде, дома А. П. Чехова в Ялте и т. д. Мы пересекли шумную улицу и вошли в тихий переулок. У первой же калитки мистер Макгилл, раскинув руки, преградил нам путь. — Надо спросить разрешение, — сказал он и направился к маленькому, выкрашенному в темно-серый цвет двухэтажному домику, расположенному в крошечном садике, огражденном со стороны улицы и переулка высокой- ре­ шеткой. С каменного крылечка домика спускались веселые молодые лю ди , 'не похо­ жие на посетителей мемориального музея , — в руках у них были большие нот­ ные папки на черных шнурках. Справа от входа на стене висело большое объяв­ ление: «Dinely Studios». Здесь дают частные уроки. Ни на каменных столбах у калитки, ни на двери не было ни слова о Дик1 кенсе. Наверно, гид ошибся адресом. Сейчас хозяева скажут ему, что писатель жил где-то в другом доме. Но мистер Макгилл появился с улыбкой на лице. Он, конечно, не ошибся. И был обрадован, что нам разрешили войти. — Они согласились на минутку сделать перерыв... Только входите очень тихо. И быстро. Там просят не задерживаться. В маленькой передней с лестницей на второй этаж, с неизменным ками­ ном около входа — две двери. На одной написано: «Частная» , на другой — «Комната Диккенса». Его кабинет. Значит, там музей? Ничего подобного. Отту­ да-то и доносились звуки рояля. Сейчас они умолкли. Выходит, что и эта комна­ та, несмотря на табличку, тоже «частная». Там дают уроки музыки! Весь второй этаж — тоже частный. Нет ничего похожего на мемориальный музей. Входим в бывший кабинет писателя. Это довольно большая комната. В глу­ бине две желтые колонны поддерживают потолок. Впереди — эркер с тремя ок: нами, как фонарь, выдвинутый в садик. Когда-то здесь стоял' письменный стол, за которым был создан «Давид Копперфильд» и другие произведения. Сейчас— пустое место. Нет ни одной вещи, принадлежавшей писателю. Справа над камином висит портрет. Это единственное, что напоминает о. Диккенсе. К камину придвинут рояль. Возле него стоят учительница музыки и уче­ ница. Обе нетерпеливо смотрят на нас: «Скоро ли вы уйдете?» Хотелось постоять возле окон, присмотреться к старым деревьям , которыми любовался писатель в минуты отдыха, но это оказалось невозможным: если мы задержимся еще на минуту, нам могут напомнить, что «время — деньги», что скоро к учительнице музыки придет следующая ученица. Было обидно за Диккенса. Неужели в богатой Англии нельзя было найти средств, чтобы ради памяти великого писателя, который является национальной гордостью страны , сохранить хотя бы его кабинет в неприкосновенности. Неуже­ ли нет другого места для частных музыкальных уроков? Дело в том, что весь дом принадлежит частному владельцу, которого раздра ­ жает, что иногда появляются вот такие неожиданные поклонники Диккенса. От­ куда они берутся? И как находят сюда путь? Ведь нет никаких табличек, напо­ минающих о том, что когда-то тут жил писатель. Вот почему посещение дома Диккенса не входит в официальную программу для путешественников, желающих познакомиться с английской столицей!