Сибирские огни, 1961, № 2

ния души, на каждый ночной столик положила по библии — почитайте на сон грядущий! — но за включение электрической печки требовала шиллинги. Весенняя ночь короткая да и не спится в чужом городе. Я поднялся на рас­ свете и вышел из отеля, чтобы успеть до завтрака познакомиться с ближайшими кварталами Лондона. Перед подъездом гостиницы — узенькая мостовая. Она стеснена сквером, примыкающим к большому дому на противоположной стороне улицы. Высокие деревья, газоны, пестрые клумбы, где цветут розовые, белые, желтые и даже черные тюльпаны. Для кого этот сквер? На его дорожках нет ни одного следа. Этот сквер и среди дня будет пустынным,— он обнесен решеткой, а на калитке висит табличка с предостерегающей надписью: P riv a te — частное владение: земля принадлежит богатому хозяину дома, выкрашенного в один цвет. Для посторонних вход в сквер воспрещен. Горожане и все, кто останавливается в гостинице «Ко­ ролевский путь», пусть довольствуются одной половиной улицы! Таблички с надписью «Private» встречаются довольно часто. Вот узенькая улочка с тротуарами шириною в один шаг. Но между тротуаром и домом богача — асфальтовая полоса, похожая на дорогу. У въе зда — та же строгая надпись. Тут могут ходить, ездить и ставить машины только те, кто живет в этом доме. По другую сторону улицы — тупиковый переулок: тоже частный! Город еще спит. Возле каждой двери, порой прямо на тротуаре стоят пустые бутылки из-под молока. Первым на улице появляется молочник. Весело насвистывая, он катит фур­ гон, внутри которого, в гнездах из проволоки стоят бутылки: в больших — полпин­ ты, в маленьких — по четвертушке. Вот он останавливается возле подъезда, берет несколько бутылок и ставит к двери, а пустую посуду уносит в фургон. Люди про­ снутся — молоко уже у порога. Деньги платят раз в неделю. Открываются продуктовые лавки. Выбор большой. Мясо красиво разделано. Для каждого кусочка — своя цена. В рыбных отделах — преимущественно филе. Овощи без единой пылинки. Картофель расфасован в прозрачные мешочки разной величины. Крупноплодная земляника — в корзиночках. Есть даже по сто грам­ мов. Но она очень дорогая: ее доставляют на самолетах из далеких стран. На углу большой улицы — киоск. В нем — пухлые (по 2 0— 24 страницы) утренние газеты, от начала до конца переполненные рекламой. Но читателей, как правило, сейчас интересуют не объявления, а городские новости. Что там — об автобусниках? Все еще бастуют?! Ведь уже третью неделю приходится ходить на работу пешком! В Лондоне — шестьсот пять автобусных линий. Но в то время, когда мы были там, ни одна не действовала. Восемь с половиной тысяч автобусов стояли в гаражах. Хотя водители требовали мизерной прибавки к зарплате, хозяева не соглашались. Из профсоюзной кассы забастовщики получали всего лишь два с по­ ловиной фунта стерлингов в неделю. Этих денег едва-едва хватало на оплату квар­ тиры. Автобусникам было трудно, — их никто не поддерживал. В стране насчиты­ валось полмиллиона безработных. В Ланкашире и Южном Уэльсе было закрыто больше трех десятков шахт. Во. многих отраслях промышленности рабочие были заняты неполную неделю. В таких условиях трудно бастовать, но автобусники не собирались сдаваться, о чем свидетельствовали их плакаты на улицах. Судя по со­ общениям газет, автобусников обещали поддержать водители бензовозов. Собира-. лисЬ забастовать докеры лондонского порта... Рабочие отстаивают свои права. Классовая борьба не затухает, как хотелось бы того ревизионистам и оппортунис­ там различных мастей, а разгорается. ТСЭНИ Ю! Во время первой утренней прогулки я дошел до Кенсингтонских садов, окру­ женных высокой красивой решеткой. Вход свободный. Ворота уже открыты. Впе- реди — заманчивые аллеи из вековых деревьев. Виднеются каштаны с беловатыми