Сибирские огни, 1961, № 2

— Ну? — А что, один год так, говорят, было. Из берегов вода выходила вон туда аж , — Витя Подлипский, вытянув руку, указывает на возвышенность, поросшую мелким сосняком. Перед обедом Ж енька Пытько куда-то позвонил и узнал, что вверху никако­ го затора нет и, следовательно, никакого потопа не будет. А нам так хотелось подвигов! Хотелось куда-то кидаться, кого-нибудь или что-нибудь спасать. Всю зиму, волнуясь, мы ждали этого момента, и вот, оказывается, уже все закончи­ лось. Я замечаю разочарование не только в глазах украинца Щербины — груст­ ные и недоумевающие глаза почти у всех. Но когда мы проходим по верхнему оголовку перемычки, где вчера так оже­ сточенно колотились ледяные гиганты двухметровой толщины, каких не помнят даже местные старики, в наши сердца невольно, вливается гордость: а ведь вы­ стояла перемычка, выстояла! Прочностью своей она обязана в первую очередь кессонам и ряжам, которые сейчас глубоко под нами. Их сооружали мы! Гордость и глубокое удовлетворение! Енисей гонит волны, волна догоняет волну. Одна за другой слизываются с берегов белые скалы, воздвигнутые ледоходом за каких-то семнадцать часов, и уносятся за перемычку, за мост, к излучине, в бесконечную голубизну. О том, о сем 2 8 .IV. Река черная, гора черная, лишь на том берегу, у подножья горы, све­ тится белая полоса — это лед, натолканный на берег. А. на этом берегу, на фо­ не реки, на фоне горы отчетливо белеет береза. Ночи темные, тихие, морозные. 29 .IV. Утром от правого берега отошел катер . Мы стояли на перемычке и смотрели, как он приближается. Потом хватали на лету чалку, брошенную матро­ сом, и ревели «ура». Навигация открыта. Катер уперся в льдины, нагроможден­ ные у перемычки, и мы гурьбой полезли на его борт. А после обеда за мостом появилась самоходная баржа, белая, гордая, чисто лебедь издали. Еще плывут редкие льдины, шоркаются о корпус самоходки. — За прошлогодним зерном пошла, — заметил Петро. 3 0 .IV. Торжественное собрание в клубе нашего управления. Завтра — май. Начальник управления Сычев машет с трибуны рукой и сообщает: коллективу управления по итогам предмайского соревнования присуждено переходящее Красное знамя стройки! Мы отбиваем ладони и усердно ширяем один другого в бока: дескать, во! В темноте, возвращ аясь по хлюпающей под ногами грязи в свои палатки, мы возбужденно говорим о паводке. Паводок — это очередной после ледохода экзамен для нас, строителей. — Когда он начнется? — спрашивает Желтобрюхов. — Что-то в начале или в середине июня, — отвечает Женька, с чмоканьем выдергивая из грязи сапоги. — Уловил? В начале или в середине июня. Вот они: новые волнения, новые тревоги! Передо мной прыгают, раскачиваются бесформенные фигуры, темные, как ночь. Женькина — широкая, отчаянно мотающая руками, — приметнее всех. Он что-то громко говорит, но я не слушаю его, я думаю. Где бы еще мог работать этот парень? Пожалуй, везде он чувствовал бы себя стесненно. Он строитель. И только на стройке ему не тесно с его широкими плечами, разухабистыми движе­ ниями, с его безалаберным голосом и необузданной энергией. На стройке — не в цехе. Здесь безбрежная широта во всем. Раздолье для мысли, раздолье для го­ лоса, раздолье для рук! (Окончание следует) .