Сибирские огни, 1961, № 1

Тут мир отживший с горя пьет, с похмелья клянчит четвертинку. И не сюда ли, Щукин Петр, и ты торишь свою тропинку? Оплывших морд, дрожащих рук страшна картина... Пьяный гомон... И мы зайдем сюда, мой друг, последний раз — с киркой и ломом!.. ...Течет поток. Он без конца. И я дробить его не буду, поскольку главного лица черты мне видятся повсюду. Оно склонялось над станком, на нем весь день была забота. И день прошел... А вот на нем успокоенья нету что-то. Хранит достоинство оно, в глазах — веселье, радость, сила. И чувство есть еще одно — как солнца свет — неугасимо. Лучится звездочкой в груди, томит, как сладкая тревога: — А как там, как там — впереди, куда намечена дорога?! Ну, деньги... деньги упразднят, Костюмы, хлеб — бери бесплатно. К станку поставят автомат... А дальше что же? Непонятно? Весь день по бережку ходи, речную гладь блесной стегая?.. Нет, жизнь другая впереди Егору видится, другая! И, уносясь мечтой в тот мир, куда людской поток стремится, он не обилию квартир, не хлебу легкому дивится. Бери, что надо, не проси! — Но молока — не выпьешь реку, и сто штанов, хоть как форси, не нужно будет человеку. К чему пять комнат одному? Таким желаньям есть граница. Нет! Он себе лишь самому, тому, далекому, дивится! Он видит, видит, видит там желаний новых пробужденье, поскольку там — простор мечтам и все для их осуществленья. И проводя той жизни смотр, он видит с радостью великой, что даже Щукин, Щукин Петр не сможет быть там забулдыгой. И сам не прежний ты, — иной... Но разве так вот скажешь, разом, какой чудесной стороной сверкнут душа твоя, твой разум?! Освобожденная от пут, энергия ума и сердца таким теплом наполнит труд, что могут все миры согреться. Но где же, как не в заводской коммунистической бригаде вести нам ныне с прошлым бой, в сияющее Завтра глядя?! Непримиримый, смертный бой, от глаза скрытое сраженье и с завтрашним самим собой неотвратимое сближенье! Везде — в быту, в труде — смелей вести свой поиск и разведку, и за бригадою своей увлечь любого, даже Петьку. Войти в пределы жизни той, и как пароль — в ответ на взгляды: — Я к вам пришел из заводской коммунистической бригады. Но не один я. Нас — не счесть, пришедших к солнечным просторам. И Николай,