Сибирские огни, 1961, № 1

Бескрайна Отчизна... Не буду скрывать, что в каждой деревне и в городе каждом я тоже хотел бы, 1 хоть день, побывать. И ныне немало краев мне известно, их вдоль изучил я и поперек. Однако не в поисках лучшего места я ездил на Запад, на Юг, на Восток. Нет, землю свою * не с перронов я видел. На ней ведь не только вокзалы стоят. В одни города я входил как строитель. Другие в войну защищал как солдат. Навеки судьба меня с ними сроднила. Они навсегда в мою память вошли. Но все-таки был он, но все-таки был он — еще один город на карте Земли. Иные — древнее, громадней, известней. Их столько — хороших, что просто не счесть. Но все-таки есть он, но все-таки есть он — единственный город. Он все-таки есть! И суть тут совсем не в какой-то причуде. Мы новые строим вокруг города. А все-таки будет, а все-таки будет, он будет, мой город, мне ближе всегда. И в полдень. И в полночь. И утром росистым. В ручьях. И в цветах. И под снегом пушистым. С бессмертным рабочим гудком на заре. В апреле. И в августе. И в декабре. Со многими схожий, и все же —• один он Я строил его, здесь любил я и рос. Так что же, выходит, и свет на нем клином сошелся? — предвижу я трезвый вопрос. Не знаю, сошелся ли свет на нем белый. К чему здесь сравненья с Вселенною целой! Страна велика. Еще больше планета... Но если нельзя обойтись без ответа, скажу, своим городом славным гордясь: любовь моя к лучшей шестой части света на нем, словно в фокусе линзы, сошлась. Он — вот он, меня обступил этажами, и праздник и будни в себе отразив. В нем вижу я душу и облик Державы. Он — дом мой, он — цех мой, он — мой коллектив. Он — главная тема сегодняшних строчек. Склоняясь над ними в полночной тиши, считаю не бардом себя, а рабочим, которому сердце шепнуло: — Пиши! Пиши,— приказало,— да следуй совету: на рифмы-игрушки усилий не трать. Пиши, как в партийную пишут газету и как в дневниковую пишут