Сибирские огни, 1961, № 1

я тебе зачерпну, подам снова». Жестко и глухо Баженова спрашивает: — Свет зажечь? Слова, которых и Елизавета Владимировна не ожидала. Она взды ­ хает и, не отвечая Баженовой, все время бормоча «господи, господи», спу­ скается с печки. Мария щелкает выключателем, но электростанция уже прекратила свою работу. Тогда Баж енова зажигает лампу, руки у нее вздрагивайэт, она долго не может надеть на горелку стекло. Потом стоит прямая, холод­ ная, уставившись неподвижным взглядом в пол, по которому ползает ста­ руха, тряпкой вытирая разлитую воду. Горечь, тоска и отчаяние захлестывают Марию, совсем так, как и в тот вечер, когда, прочитав письмо Анатолия с заключительной фразой «писать мне бесполезно», она машинально взяла лежавший у порога топор — по­ м н и л а—надо дров н аколоть—и вдруг пошатнулась, упала. Острая боль у плеча, и потом — темнота, ничего... С той поры, да, именно с той поры у Елизаветы Владимировны появилось в обращении злое «вы». Первое, что услышала от нее Баженова , придя в себя, было: «Еще и засудить меня з а ­ хотелось вам, что ли, М арья Сергеевна?» А потом, все дни, пока л еж ал а в постели Мария, с ней — ни слова. Врача не вызывали. Боялись и не хотели огласки они обе. Рану залечили домашними средствами. Все обошлось без осложнений, шея у Марии не осталась кривой, видимо сухожилия перере­ заны не были. Так кончилось ее замужество. Так кончилась любовь. А прежде этого... — Кажется, я снова вмешиваюсь не в свое дело, но я прошу вас, Ели­ завета Владимировна, встать и отдать тряпку мне — я все же помоло­ же вас. Весь облепленный мягкими хлопьями снега, на пороге стоял Цагерид- зе, торопливо сбрасывал с плеч пальто. Баженова не заметила, как он вошел. Столбняк слетел, кровь броси­ лась ей в лицо, тяжелая , жгучая. Не мог же Николай войти пятью минута­ ми раньше или пятью минутами позже! Словно нарочно стоял за дверью и ждал , когда старуха с тряпкой в руке опустится на колени, а она, моло­ дая , гордо вытянувшись, будет стоять у стола, как госпожа, отдающая при­ казания своей служанке. Не оправдаться, нет — как объяснить ему все это! Она опередила Цагеридзе, сильным рывком выхватила тряпку у Ели­ заветы Владимировны — у той так и мотнулась старческая рука — и от­ швырнула тряпку в дальний угол. — Мама, ну зачем это? — стиснув кулаки, как перед глухой стеной, выкрикнула она. — Спасибо вам, М арья Сергеевна. Дождалась . Может, еще и ударите? Елизавета Владимировна, не поднимаясь с пола, привалилась к печке. И было похоже, что стоит она на коленях перед Баженовой, целиком в ее воле и ею поставленная на колени. Мария закрыла лицо руками. Постояла так. Продолжать еще эту безобразную сцену при Цагеридзе? На каждое свое слово получать ответных два? Ох, как безжалостно, как больно бьет эта женщина! — Прости, мама ,— тихо выговорила она, отнимая от лица ладони. Цагеридзе сидел у кухонного стола на широкой скамье, как всегда, чуть-чуть отставив в сторону левую ногу. Баж енова села на другой конец скамьи, ища взгляда Цагеридзе. «Нет,— скорее глазами, чем движением губ, сказала она, когда их взгляды встретились. Цагеридзе пожал плечами. И это можно было понять так : а я остаюсь при своем мнении. Проснулась Феня. Спросила громко, с удивлением: 5 . <С«бжрск«е огни» № 1.