Сибирские огни, 1961, № 1

— Д а ты хоть объяс... — Конец! — Ты скажи только... — Поленом по башке захотел?! Максим плюнул и пошел спать. Теперь Михаил бесился, сам изнемогая от желания что-нибудь узнать о Фене — Федосье. Но в открытую спрашивать Максима не хотел и не мог. Максим же, помня грозный приказ Михаила, помалкивал. А рассказать бы он мог многое. Он побывал на квартире у самой Фени и довольно долго с ней разго­ варивал. Феня леж ала , вся огороженная подушками. Щеки багровые, распухшие делали странно широким и плоским ее лицо, блестевшее от аптечных мазей, сменивших теперь гусиный жир. Девушку лихорадило, она то и дело подтягивала к подбородку ватное одеяло, перехватывая его забинтованными руками. Максима она сразу узнала и очень ему обрадо­ валась, Максим поздоровался, спросил, как она себя чувствует, и преду­ предил: если ей больно или запрещено разговаривать, пусть молчит, он скажет ей то, что ему необходимо, и уйдет. Феня запротестовала: мало ли что больно, больно, конечно, но говорить она может, и хочет. Сказала , что чувствует себя лучше и что ей стыдно теперь, как по-глупому все то­ гда получилось. Максим великодушно взял всю вину на себя, доказал , что вполне мог бы он вовремя остановить Михаила, но вот как-то так... А в общем Феня поступила очень правильно, и он сам бы... Только нельзя же было в такой мороз... Феня спросила: «Мне следовало подождать оттепе­ ли?».. Нет, не оттепели, а... Словом, если она хочет, Максим притащит Мишку сюда и заставит его просить прощенья. Но сначала пусть она скажет, что хотя на него, на Максима, действительно нет нисколько обиды... Феня больше не перебивала, леж ала тихо, слушала молча, и Максим, поощренный этим, как-то незаметно для себя, и во всяком случае осознан* но не желая за счет Михаила выставлять напоказ свои достоинства, стал тем не менее открывать Фене одну за другой дурные черты в характере Михаила, такие черты, которых у него самого, у Максима, никогда не было. И тогда Феня вдруг подняла руку. — Зачем вы так на него? — спросила. — Он хороший. У Максима загорелись уши. Что же это выходит: он продает своего друга? — Д а-а , Мишка очень хороший! — мужественно сказал он. — Вы меня, Фенечка, просто неправильно поняли. Мог бы обо всем этом по-дружески рассказать Максим Михаилу? Мог бы. Но как рассказывать, если Михаила это совсем не интересует, больше того — злит, а Максиму больно называть Фенино имя для грубой издевки! К этому даже и дружба уже не обязывает. И Максим держ ал себя так, словно вовсе и не заходил проведывать Феню. И это было, пожалуй, первое в его жизни, что он утаил от Михаила. З а то он с подробностями, каких, может быть, в действительности и не было, разрисовал, как познакомился с новым начальником рейда. Впро­ чем, тоже умолчав об одной лишь подробности: с Цагеридзе он встретил­ ся на квартире Баженовой. Тот вошел, когда Максим уже прощался с Феней. — Понимаешь, — т ак изобразил Максим эту свою встречу, — уже совсем собираюсь я уходить из...этого...ну, медпункта. Вдруг появляется — высокий, черный и малость прихрамывает. Грузин. «Здравствуйте!» — «Здравствуйте!» Понимаешь: новый начальник, вместо Лопатина. Д а л ь ­ ше такой разговор: кто я, откуда? Ну, я ему — всю нашу полную биогра- 4 . «Сибирские огни» № 1.