Сибирские огни, 1961, № 1

ше, чем это. положено по работе. А грузди действительно собирала' я. Но» солила их мама. Они встретились взглядами, и Цагеридзе уловил тот ж е оттенок тоски' в глазах Баженовой, что почудился ему уже давно во всем ее поведении» дома. Д а , определенно: в конторе она была совсем иная. ' — Главный врач нашего госпиталя всегда напоминал нам, что кушать' следует молча. Это способствует хорошему пищеварению. Полезен смех за столом. Смеха у нас, по-видимому, не получится. Д авайте тогда будем ку­ шать молча, Мария. Баженова повела плечами и усмехнулась,—на этот раз не разжимая- губ, и светлые, ласковые огоньки снова запрыгали у нее в глазах . Закон ­ чили ужин они действительно молча. Так ж е не произнеся ни слова, Б аж е ­ нова встала из-за стола, ушла за печь, где стояли кровати, и взялась пере­ двигать, выталкивать одну из них. Цагеридзе быстро поднялся. — Ну, нет, Мария, милая, с этим я не могу согласиться,— заговорил он, подходя и мешая Баженовой вытащить и развернуть кровать так, чтобы1 она оказалась вдалеке от первой.— И з-за меня в вашем доме ничего н е 1 должно быть нарушено. Я лягу спать на полу, вот тут, возле печки. Мне будет тепло. Не смотрите так страшно: на полу мне в жизни приходилось» спать не меньше, чем на кровати. — Николай Григорьевич! Но сегодня эта кровать так и будет стоять1 пустая. Кроме вас, сегодня спать на ней... < Цагеридзе ее оборвал с неожиданной, пожалуй, даж е и для него са-> мого грубостью. — Ладно! Хорошо, я лягу здесь, лягу там — в любом месте, где вы} покажете. Мне надоело сегодня весь вечер спорить с вами. Делайте , как» знаете. В этом доме вы — железная хозяйка. А я дико устал, и если мы* будем еще торговаться, я усну, стоя на ногах. Баженова молча делала свое дело. Упрямо поставила там, где ей хо-( телось, кровать, сняла с подушек обвязанные кружевами накидки, отвер-' нула стеганое одеяло, стала менять простыни. Цагеридзе смягчился. 1 — Я плохо знаю, какие начальники бывают хорошими. И уж вовсе' не знаю, какой начальник получится из меня. Может быть, и совсем не по­ лучится. Моя бабушка всегда мне говорила: «Нико, будь прежде всего хо-; рошим человеком». Она много рассказывала мне, что это значит. Но я все равно тоже не знаю, к а к стать хорошим человеком. Когда только чуть' скажешь об этом, тебе всякий сразу заметит: «Хороший человек не станет1 хвалиться, что он хочет быть хорошим. Он будет стремиться к этому, но-* будет скромно об этом молчать». Мария! Вот мы оба долго молчали. Ве-1 роятно, это было очень правильно и очень хорошо. Но что я должен делать с собой, если мне во всем нравится откровенность, ясность и простота? Если я не умею, совсем не могу жить с глухой, закрытой душой? Он все это говорил спокойно, неторопливо, стремясь еще и мягкостью голоса сгладить нечаянно и неоправданно сорвавшуюся грубость. Он уже» не искал у Баженовой ответного чувства взаимного доверия, он хотел' только объяснить, что не дешевое любопытство толкало его задавать не-* приятные для нее вопросы, что просто он надеялся на искреннее и по-дру-> жески открытое начало их знакомства. Ее дело, Баженова может остаться глухо замкнутой, какой-то двойной, разной, но он, Цагеридзе, хочет, что-1’ бы его понимали только одним, таким, каким он всегда и неизменно бы-* вает. Он должен сказать это именно сейчас потому, что с завтрашнего дня! по отношению к Баженовой он действительно станет начальником и неиз-' вестно, где и как тогда они будут встречаться и разговаривать — в этой^ квартире, бесспорно, больше одной ночи Цагеридзе никак не о станется— < так нужно, прежде чем заснуть, разъяснить все дочиста. ! — Мне хотелось бы еще, Мария, чтобы вы это поняли как мои изви->