Сибирские огни, 1961, № 1

— Но почему же так поздно? — спросил Цагеридзе. — Наверно, вот- вот наступит утро. Все дружно расхохотались. Баж енова , тоже смеясь и словно бы насильно заставляя Цагеридзе обратить внимание на ее красивые зубы, заглянула ему прямо в лицо. — «Утро»? — она простодушно потеребила меховой рукав у дохи Ц а ­ геридзе, потом коротким движением оттолкнулась. — Д а что вы! Д венад ­ цати еще нет. Это вам так в дороге показалось. Но по домам , конечно, и нам пора. Ужасно собрание затянулось. А люди з а день-то вроде вас н а ­ мерзлись, намаялись. Вы что-нибудь скажете? Ц агеридзе обвел глазами зал . Д в е электрические лампочки и те над столом президиума, давали мало света, горели слабым красноватым на­ калом. Д альние углы зала терялись в полутьме. Но и при таком освеще­ нии Ц агеридзе разобрал, что большинство присутствующих — молодежь, а в задних рядах сидят главным образом женщины. И еще он понял: лю ­ ди сидят сейчас и разгадывают загадку — интересно, что за новый н а ­ чальник? Цагеридзе повел плечами, закинул руки назад , и доха свалилась на пол, к ногам. — Что мне сказать? Что тут скажешь? Я замерз, — негромко н а ­ чал он. — Я грузин, и хотя, как будто бы, уже привык к сибирским моро­ зам, но все равно — я очень замерз. Одна нога у меня настоящая, дру ­ гая — деревянная, но которая именно из них сейчас деревянная и кото­ рая живая, я никак не могу понять. Баженова"говорит: «Хорошо, что вы приехали». Конечно, это очень хорошо. Д ля моего здоровья, во всяком случае. Что было бы со мной, если бы я все еще ехал по этому страшному морозу? — (В дальнем углу зала заж урчал приглушенный девичий сме­ шок) . — Какой я окажусь начальник, я не знаю. Д ело в том, что сейчас мне двадцать девять лет, а когда было семнадцать — я добровольцем ушел на фронт. И не закончил десятилетнюю школу. Но войну я тоже не закон ­ чил — под самым Берлином вражеский танк раздавил , расплющил мне ногу. Ее четыре раза отрезали по кусочку все выше, и я боялся, что так постепенно дойдут до самой шеи. И з-за этой ноги я пролежал в госпитале восемь с половиной лет и на меня израсходовали два ведра пенициллина. Но зато я закончил десятилетку и д аж е лесотехнический институт. Заоч ­ ником, конечно. Почему именно лесотехнический? Без ноги? Ну, не могу же я вам все сразу рассказывать! Опять прожурчал тихий смешок. Цагеридзе переждал, пока он з а ­ тихнет. — Скажу только: лечился я в Красноярске. И я полюбил Сибирь. Хорошие люди сибиряки. Хорошие друзья . Я мог бы теперь вернуться на родину, поехать в Сачхери, в Грузию, кушать вйноград. Но я подумал: надо быть не где южнее, а где нужнее. И я не поехал туда, я прилетел в Покукуй, а совершенно усталая лош адка привезла меня на Читаутский рейд. Здесь тоже кому-то нужно работать. И здесь работать труднее, чем в солнечной Грузии. Мне будет очень трудно работать: я инженер моло­ дой, без всякого опыта; и я очень горячий, а потому очень боюсь мороза. На войне я научился довольно прилично разрушать немецкие укрепле­ ния, взрывать мосты, портить врагу дороги отступления, бегства, а вот как теперь нам спасти свой лес, свое народное богатство, я еще и сам не знаю. Я прошу вас мне помогать советами. — Он остановился, погляды­ вая в дальний угол. Но там царила тишина. И Ц агеридзе заговорил сно­ ва: — По отчетам, здесь, в запани, осталось зимовать двадцать восемь тысяч кубометров прекрасного леса . К этому прибавьте еще наплавные сооружения. Словом, во льду оказался целый миллион. И даж е больше. Моя бабушка всю жизнь искала клад , копала лопатой землю под стары­