Сибирские огни, 1961, № 1

особенно острым холодом. Ещ е немного — и впереди забелела широкая открытая полоса. — Читаут! — выкрикнул Павлик. Он бросил вожжи, захлопал, з а ­ стучал отвердевшими на морозе кожаными рукавицами и засвистел в особенности озорно и весело. — Сколько осталось? — вяло спросил Цагеридзе и оттого, что он з а ­ говорил, сразу колючая дрожь проползла у него по спине. Ах, как хорошо бы теперь выпить стакан горячего чая! А еще лучше — виноградного вина. Такого, какое умеют делать, наверно, только в Сачхери. — Д о рейда сколько? — отозвался Павлик.— От устья Ингута пят­ надцать километров считают. Ну, отсюда километров девять, однако, не больше.— И добавил: — Ежели по воде, летом. А сейчас, по торосам кру ­ титься, всех двенадцать выйдет. Эвон чего нынче нагородило! Н ад рекой стлался густой серый туман. Вдоль берега топились клю ­ чевые наледи. Конь захрапел , когда под копытами у него захлюпала вода. Приседая на задние ноги, он трусливо перемахнул через дымящийся р а з ­ лив наледи. Дорога теперь вилась между торосами, хотя и завеянными снегом, но все же дико острыми и угловатыми. Местами льдины сдвига­ лись сплошным высоким валом. Тогда дорога вздыбливалась, всползала прямо и круто на гребень вала и так же круто падала вниз в глубокий л е ­ дяной желоб. Кошеву все время швыряло с боку на бок. Чтобы не выпасть, Цагеридзе еще глубже зарылся в солому, привалился плотнее к оплетенно­ му бечевой задку. Под полозьями заливисто журчал снег, звенели, разбитые подковами коня, мелкие льдинки, возле щеки шелестела душистая ржаная солома. И Цагеридзе бросило в сторожкую дрему. П авлик завел песню, сложенную, должно быть, кем-то из местных жителей: Стучат топоры, пилы поют, В глубоком распадке бежит Читаут. Падают сосны, вершины шумят. — Эх, хорошо! — лесорубы говорят. Шгутся морозы, вьется пурга. Разве напугают лесорубов снега?.. Цагеридзе хотел сказать Павлику, что песня ему нравится, только вот неладно — «жгутся морозы», да с размером стихотворным что-то не в порядке. Но чтобы Павлик услышал, нужно было откинуть воротник д о ­ хи и выставить лицо на мороз. Сделать это у Цагеридзе не хватило реши­ мости, он подумал: скажу потом. И стал подыскивать, подбирать взамен более удачную строчку. Напрашивались все какие-то длинные, многослож­ ные слова, тоже не втискивавшиеся в размер. Цагеридзе стало смешно: не так-то просто, оказывается, сочинять стихи. Заметить изъян в чужих — легче. Ну, да не может быть, чтобы не нашлось точное и по смыслу и по размеру слово! Найдется. Обязательно найдется. Только поискать хоро­ шенько. «Жгутся морозы... жгутся морозы... Может быть, так: «Ж гут лицо морозы»?.. Нет, опять лишний слог... А Павлик поет и поет. Вообще держит себя чересчур независимо, д а ­ же чуточку дерзко. Ни о чем не расспрашивает, от разговора уклоняется, будто везет в кошеве не начальство, а куль с овсом. Вот, кажется, и еще проскочило какое-то неправильное слово у него в песне. Не сразу только сообразишь, в чем именно неправильность. А есть она. Но в чем же, в чем? Непонятно. И вообще не разберешься: катятся сейчас сани вперед или назад? И что это шебаршит: снег под полозьями или ветер начинается?.. Жгутся морозы, вьется пурга.