Сибирские огни, 1961, № 1

вспугнув стайку немых бледно-желтых пятен, упавших из круглых отвер­ стий топочной дверцы на ее валенки. Неслышно положила руки на стол, еще помедлила и опустила на них голову. 3 Куржак сеялся такой же, как ночью, и так же дымился текучей на­ ледью Ингут. Прибрежные кусты и деревья совсем обросли длинноигли­ стой мохнатой кухтой. Сухие плети дикого хмеля казались гигантскими канатами, перетянувшими дорогу, тяжелыми и грозными, но когда Феня набегала на них — они рушились с тихим шелестом и обращались в ма­ ленькие горстки невесомых ледяных блесток. Нет, нет, кроме к ак по мосту, через Ингут нигде не перебраться! И нужно выбирать только: идти ли в обход, к развилке от старой дороги на Покукуй, или махнуть напрямую через Каменную падь. Д а -а , вот ка­ к а я получается теперь арифметика... Всего бы ей пути до рейда чуть-чуть побольше десяти километров. Если бы она перешла Ингут у домика, где живут «эти», получилось бы около восемнадцати километров. Если она пройдет к мосту через Каменную падь, наберется уже до тридцати. А с об­ ходом — и все сорок пять. Как все больше вытягивается дуга! Реш ай , де­ вушка! По дороге идти куда легче, но ведь и лишних ни много, ни мало, а целых пятнадцать километров. «Этот» говорил: «Через Каменную падь, кто не знает пути — не пройдет». Кто ж е еще тогда знает, если не она! Правда , зимой не часто случалось здесь хаживать, а летом сто р а з все кручи излазаны, все камни, все тропы знакомы. Трудные тропы. А зимой их и вовсе нет. Но чего ей бояться? Федосье на тонких ножках... Феня пре­ зрительно усмехнулась и повернула в глубь тайги, к Каменной пади. Ей было тепло, хотя мороз ни капельки не стал меньше. Она славно разогрелась на быстром ходу. А потом еще жгло изнутри чувство яростно­ го возмущения кличкой, которую так свысока и небрежно дал ей Михаил. Зачем , и зачем только зашла она в этот дом! Измаялась, правда , вчера она здорово, но все ж е куда приятнее было бы ей всю ночь шагать по мо­ розной тайге одной, чем так вот переночевать в тепле с «этими». И в сло­ ва «эти», «этот» Феня вкладывала всю ненависть, на какую только была способна,— лютую ненависть к Михаилу. Еще с вечера, когда его не было дома и Максим болтал взахлеб вся­ кую чепуху, показывая фотографии, расхваливая на все лады своего дру­ га, у Фени возникла к нему какая-то неприязнь. На фотографических кар­ точках она не видела двух равноправных друзей, Мишка, как с ласковым восхищением беспрестанно называл его Максим, обязательно выдвигался вперед, заносчивый, самодовольный, а Максим только пристраивался к нему там, где оставалось место. Фене случалось уже встречать таких дру­ зей, когда один — это голос, а дру гой— его эхо. Терпеть не могла она парней, которые всюду водят зг собой живые колокола своей славы. Ох, зн ала бы вчера она, что в углу стоит именно кровать Михаила! И надо же было попроситься как раз на нее! Все человеческие имена хороши, но почему же так смертельно обиде­ ло имя — Федосья? Д а , конечно, только потому, что назвал ее так не кто- нибудь иной, а «этот». Он выговорил его как что-то грубое, бабье, и нароч­ но прибавил «с тонкими ножками», чтобы показать, что и бабы-то настоя­ щей нет. Как он поиздевался бы еще, если бы знал, что по паспорту она пишется Афина Павловна Загорецкая! Отец с матерью зовут ее умень­ шительно Фина, а люди переделали по-своему, попросту — Феня. «Этот» и о матери как отозвался: «богиня погоды»! Ну, зачем? Не 2- «Сибирские огни» № 1.