Сибирские огни, 1961, № 1

— Папа пит. Пит папа. ч Белокурая девочка поворачивает головку и вопросительно смотрит на мать( — Буди его, Света, буди,— тихо, с улыбкой, говорит молодая синеглазая женщина с худым, немного усталым лицом, сидя на табуретке у плиты и накла­ дывая брезентовую заплатку на ладонь рукавицы. \ Узкая длинная комната с квадратным большим окном. По противоположной стене медленно ползет тусклая розовая полоса закатывающегося солнца. В углм этажерка со стопкой потрепанных книг, а на плите дребезжит алюминиевая крыш­ ка кастрюли, из которой вместе с седыми завитушками пара вырывается и pac-j пространяется по комнате вкусный смешанный запах пережаренного лука, варе? ных помидоров и перепревшей капусты. Сашка Кондратович лежит на спине, задрав подбородок. ( Женщина откусывает нитку и из-под бровей кивает дочке, которая озадачен} но держится за кровать, положив в рот палец. t. — Буди, Света, буди. Света сует мокрым пальцем в папкин нос и ждет, что же будет. — Папа пит,— сообщает она опять. Мальчик с такими же, как у девочки, льняными волосами, но годом постар­ ше, повис на материнской коленке и, не обращая внимания на сестренку, просит, чтобы мать качала его. i Под кровать закатился самосвал с отшибленными задними колесами. Его об? нюхивает ленивый черный кот. < — Саша, гости к тебе, слышишь,— говорит женщина громко.— Устает он у нас. Пришел вот, помылся, перекусил чуть и прилег до ужина. Утром ведь в шесть часов встает. Вы не вместе там, на перемычке-то, работаете? ¡ Сегодня днем Сашка Кондратович обещал дать мне ватманской бумаги, не? сколько листов которой он прихватил с севера. Бумага эта нужна не мне, а Лешке- студенту. Зная, как он мучается, выполняя чертежи на плохой бумаге, я и сказал о запасах у Кондратовича. Леша даже раздеться мне не дал: беги, говорит, а я за тебя всю неделю, а то и две, буду варить ужины и завтраки. Вот я и отправился,. Сашка Кондратович трет нос, смотрит на меня мутными, еще сонными глаза­ ми, узнает, и лицо его проясняется. •. — Всхрапнул чуть. Как скоро ужин? Вы не познакомились? — Аня,— поднявшись, женщина протягивает узкую шершавую ладонь ц чуть краснеет. Она тоненькая, хрупкая, совсем еше девчонка, а над ухом про­ глядывают неумело запрятанные седые волосы. Меня принудили дождаться борща, потому что, как объяснил хозяин, таких борщей, какие наловчилась «варганить» его Анютка, нет ни в одном городском ресторане, не говоря уже о дивногорских и шумихинских столовых. Аргумент дог вольно веский, и через полчаса я сижу рядом с синеглазым Колюнькой и хлебаю из алюминиевой миски действительно очень хороший борщ. — Тебя не удивляет, где мы добыли моченых помидоров? — поворачивается ко мне Сашка, погружая ложку в миску.— У меня тут какая-то родня нашлась —? не то по отцу двоюродная или троюродная тетя, не то по матери. Я в этом не разбираюсь. Но факт тот, что польза от нее уже налицо — помидоры. Она тут уже два года и освоилась с огородишком. А погляди сюда. Вон видишь ту гору, за край­ ними домами-то? Ее водохранилищем не зальет. А за горой равнина. Туда всю Шумиху поднимать станут. Анютка обещает кормить меня там своими помидора­ ми.— Сашка подмигивает.— В точку я говорю? — И выращу, и дыни свои будут,— подтверждает Аня, но вдруг лицо ее бо­ лезненно морщится, она натянуто улыбается и трет пальцем висок. Сашка выла­ зит из-за стола, смачивает в холодной воде полотенце. Аня держит его у лба с ми­ нуту. потом откладывает. А Сашка наливает Колюньке и Свете молоко в рюмки и снова садится за стол, есть молча и как-то тоскливо.