Сибирские огни, 1961, № 1

растворился. Через несколько минут за стеной кессона зарычал бульдозер, и в пролазе с улицы показалась голова Кондратовича. — Подайте один отбойный сюда. Эй! — закричала голова, стараясь пере­ кричать рычание бульдозера и скрежет лопат. — Я бульдозер пригнал, он тут немного расчистил завал. — На, держи, — торопится Генка Видякин, наклоняясь. Мы швыряем глыбы. Трещат отбойные молотки, свистит вырывающийся из. шлангов воздух. Кондратович пропал. Взял один отбойный молоток и пропал. Где он? — Да, собственно, где ему быть, как не в теплушке, ведь еще на закате солнца вон как примораживало. Забрался, поди, в угол да и похрапывает, пользуясь отсутствием: бригадира. Лампочки уже потонули в молочном тумане, который мы навыдыхали, и силуэты копошащихся в самом углу расплылись и походят на каких-то сгорбив­ шихся и бьющих крыльями огромных птиц. Валерка ловко орудует отбойным молотком, однако не забывает и дура­ читься. Он 1942 года рождения. Все смеется. На что бы ни смотрел, что бы ни делал, ему все смешно. Глаза серые-серые, сам длинный, ходит в развалку, на при всей своей внешней аляповатости, Валерка, как молодой жеребчик, так и ждет случая, где бы взбрыкнуть, а так как случаи подвертываются каждую ми­ нуту, то Валерка и взбрыкивает каждую минуту. Взбрыкнуть можно и над ло­ мом, прежде чем нагнуться и взять его, взбрыкнуть можно и вокруг лома, предварительно опершись на него, взбрыкнуть можно и вскочив кому-нибудь на спину, чаще всего Сашке Скляренко или Генке Видякину, которые всегда оказы­ ваются ближе всех. Сашка .Скляренко выбрасывает разрыхленный грунт, крутясь в талии, как на подшипнике. Он от Валерки отличается лишь тем, что пониже ростом и по­ коренастее. Их принимают за братьев-близнецов и удивляются, узнав, что не близнецы и даже не братья, и совсем уж не верят, когда Сашка заявляет, что он уже отслужил солдатскую службу, о чем свидетельствует зеленый бушлат на нем и шапка с темным следом снятой звездочки. Валерку он называет матросом за то, что у того из-под всегда расстегнутой телогрейки видна полосатая майка. Они ужасно ругаются между собой, обзыва­ ют друг друга оскорбительными словами, в перекурах ловят один другого за ноги и, усиленно кряхтя, стаскивают в снег, в канаву, под откос, а в ночную смену приносят в одной сетке обед и, обедая, вырывают друг у друга куски. — Ты куда схватил мой хлеб? — Не цапай конфеты, ты свои слопал! — Хочешь в нос, сейчас получишь, — брызгает глазами Валерка. — Криволапый! И, между тем, ни грубость, ни тумаки ни от кого не скрывают той глубо­ кой привязанности, большой дружбы, нежной любви, что таятся еще в мальчи­ шеских сердцах этих оригинальных парней. Грубые слова, произносимые самым оскорбительным тоном, звучат у них почему-то совсем не оскорбительно. Нам всем смешно на них смотреть. У Сашки Скляренко глаза серые в крапинку и от этого кажутся пестрыми. Он из Крыма. А Валерка местный, красноярец. Но они никогда не говорят ни о Крыме, ни о Сибири, ни о разнице в климате. — Что тебя сюда потянуло? — спрашивают у Сашки Скляренко. — А там работы хорошей нет. — отвечает он. — А здесь хорошая, с ломиком-то? —смеются над ним. — Зато интересно и весело. В армии Скляренко водил тягач. На днях он узнал от кого-то, что в Дивногорске тайно существует какая-то религиозная секта и все подговаривает ребят разыскать эту секту, записаться в нее, войти в молельный дом, где они вызывают духов, и всех избить там.