Сибирские огни, 1961, № 1

к узколицему, подмигивающему одним припухшим глазом, пожилому мужч-ине в дождевике, натянутом поверх телогрейки, из которой выпадает вата. ' ' — Петрович, а ну, как ты там капли-то стибанул? Нос у Петровича рыхлый, в крупных порах, брови переломлены, а морщины так подтянуты на лоб, что придают лицу выражение постоянного удивления. Он знаменит тем, что ни одно по-настоящему толковое дело на севере не делалось без его участия и отовсюду его увольняли за пьянку. На Диксоне он спер аптечку и выпил в ней все, что там нашлось, включая и глазные капли. В конце концов его не стали брать на север, он от тоски женился, поскитался где-то по тундре, а год назад обосновался здесь. На вопрос, есть ли дети, отвечает: «Мелкотня ведется»! Не менее популярен Петрович и тем, что минимум двадцать процентов своего лек­ сикона он заменяет в разговоре словом «хрен». Оно у него служит и существи­ тельным, и глаголом, и наречием, и еще бог знает чем и может выражать исклю­ чительно любой смысл. Петрович благодушно усмехается, когда над ним подшучивают, и, потупив­ шись слезящимися глазами, царапает всей пятерней в затылке, для чего сталки­ вает шапку на одно ухо. О чем он в это время думает? По лицу его всегда пере­ мещаются красные и желтые пятна, красные большей частью держатся на носу и около него, а желтые на подбородке и на щеках около ушей. < Есть в бригаде и другой пожилой мужчина — Петро. У этого зеленые плутов ватые глаза, небритый подбородок, который быстро белеет на морозе и оттягивает всю челюсть. Тогда Петро поджимает губы, на закуржевелых щеках гармошкой со­ бираются складки. Работает он лениво: раз десяток стукнет ломом, воткнет его и бегает туда и сюда, хлопает рука об руку, сделав щеки гармошкой. — Ай, мороз, ну и жмет. ; Едва ли ему не знать, что лучше всего греет работа. , Петрович и Петро на работе становятся рядом, в теплушки идут плечо в пле­ чо, располагаются у самой печки, усердно курят махорку, но почти никогда не разговаривают между собой. ! Петро подбирает все, что попадается, и тащит домой, на чердак: гвоздь, прог волоку, кусок жести, поломанный инструмент. * — Она, каждая вещь, теоретически не живет, а практически работает еще , —г любит он говорить. » Петро ходит в желтом заскорузлом полушубке, а через плечо — брезенто­ вый ремень с дерматиновой сумкой, в которой помещаются бутылка молока и хлеб. > ) Женщины и 4 3 градуса Окна конторки участка еще синие, угол одного окна заткнут тряпкой, над тряпкой завихривается струйка снега. Верх у железной печки красный. На ска­ мейке сидят три бабы, толстые от многочисленных одежд, на плечах размотан­ ные шали и шарфы. > — Нам сегодня положен спирт, — внушают они седому нарядчику. — А вот вначале обмочиться надо, — советует нарядчик. . Бабы хохочут.’ — А мы уже... — Не видно. — Нужно было бы смотреть. — А это я и сейчас вижу. ; — Вредный ты. Тебе-то здесь Крым. — Не приставайте: спирт дается лишь на мокрых работах. Наш бригадир Володя Бушков куда-то сбегал, вскакивает в дверь,отдувает^ ся, передергивает стянутыми шеками и проталкивается к печке. , — Три, три, побелела... — кричат ему и смеются. — Шапкапобелела!.