Сибирские огни, 1960, № 9

— А я назвалась. — Мотя помолчала. Потом спросила: — Какой же он нищий, если своя лавка была? — Нищий-то нищему рознь. Он богатый нищий — хитрый. Этим промышлять он начал лет двадцать назад. Привезет мальчонку какого- нибудь, оденет в лохмотья, сам также вырядится, и пошел по миру с ме­ шочком на погорельцев собирать. Иной раз за полтыщи верст отмахает. Из деревни на бодожке уезжал, а в деревню на тройке вертался, что твой купец. Ясно дело, ежели кто в дороге под ловкую руку попадет, — не брезговал. А у нас он по всем статьям нищий пролетарий. Хлеба не сеет, так как землицы нет. А раз землицы нет, кто же он? Мальчонку и сейчас держит, видно, про запас. Нам и придраться к нему нельзя. Маль­ чонка без родителев, несмышленыш еще, работником его не назовешь. А измывается над ним Анисим не при людях, так что не докажешь. Не пой­ ман — не вор. Вот так-то, Матрена, как тебя по-батюшке? — Вздохнул Волков. — Николаевна. Зови просто Мотей, а еще проще Яковлевой. — Ну вот, Яковлева, нутром чую, что Корытин у кулачья верховод, а доказать нечем, нету доказательства. Ишь ты, пока болтали, чаек пос­ пел. Сейчас заварим. — Председатель достал из кармана черный мешо­ чек, развязал, высыпал на ладонь несколько коричневых кусочков, бро­ сил в кипящий чугунок. — Морковочка сушеная. Дух от нее такой, что полчугуна без сахара выпить можно. А это тебе приправа к чаю, — достав из следующего кар­ мана кусок сала, положил на стол. Откуда-то из-за пазухи появилась краюха хлеба. — А сахарку, извиняй, — не припас. — А ну, положи это все обратно, председатель. Я не в гости прие­ хала. — Знаю. Потому и говорю, ешь. Если уж на то пошло, обычай у нас такой. Гордая больно. А ты не здесь гордость свою выказывай. Я к ней от чистого сердца, а она... В общем, пока ты чайком балуешься, я тебе об­ становочку доложу. Мотя взяла из котомки жестяную кружку, налила из чугуна навари­ стого коричневого напитка и, обжигаясь, с аппетитом припивала. Волков доставал из своих бесчисленных карманов какие-то бумаги, девушка рассмеялась. — Ты, председатель, и склад, и канцелярия. — Так приходится. А ты пей, пей чаек, да слушай. Это вот списки, у кого сколько землицы и какой урожай с десятины, сколько душ в семье. Так что остается нам с тобой малое — подсчитать пудики, да собрать эти пудики. А вот как собрать? У тебя охраны сколько человек? — Нету охраны. — А ты не шути, Яковлева! — Я не шучу, Волков. Одна. Волков медленно краснел, затем принялся ходить по тесной комнате. — Ну и дура, вот тебе мое слово. На кой ляд, прости ты меня, при­ перлась сюда? Нету тебе хлеба, ясно? Проворонила ты его. Кто, скажи, какой дурак послал тебя одну? — А ты не кричи, председатель, я тебе не... — Зачем Анисиму назвалась?! Девчонка, взять бы да выпороть сейчас. — Д а как ты... — задохнулась Мотя. — Я на фронте гадов... — А я здесь соску, по-твоему, сосал? — рявкнул побагровевший Волков. — Она всех кулаков на ноги подняла, и на нее не крикни. Пока ты спала, они весь хлеб сплавили. В общем, айда ко мне, насыплю я тебе меры две и езжай, отчитывайся перед партией или кем. — Перестал