Сибирские огни, 1960, № 9

менданта общежития. Идти к Кутушниковым мне не хотелось, и я обра­ довался, когда на другой день после Ваниного переселения в общежитие его отец сам вызвал меня к проходной завода. Захар Дмитриевич сидел на той же скамеечке, на которой несколько дней назад сидел его сын. Я поздоровался. — Здравствуйте! — не взглянув на меня, буркнул Кутушников. — Случаем, не знаете, где мой сын? — Не знаю, но слышал, что с Ваней произошло несчастье. — Какое?.. Где?.. — Кутушников вскочил на ноги и подался всем туловищем ко мне. — Будто бы отец проклял его. — Вон оно что... — Кутушников облегченно вздохнул. — А где он •сейчас? — А вам не все ли равно, ведь вы же выгнали его из дому. Кутушников снова отвел глаза в сторону и, сжав зубы, проговорил: — Так... Понятно... Значитца, по-партийному поступили? — Да, по-человечески. — Что же это он, — Кутушников впился в меня прищуренными глаз­ ками, — заявление какое подал аль как? — Пока не подал, но если понадобится, то за него подадут другие. — Выходит, по всем правилам намерены оформить? — Пока не намерены, — успокоил я его. — Посмотрим, как вы буде­ те вести себя дальше. Ванин паспорт с вами? — Паспорт-то?.. — Кутушников вытащил из кармана и подал мне Ванин паспорт. — Ну вот, теперь все, можете быть спокойны, — сказал я. — Еще одну минутку, — попросил Кутушников. — А как у него с •одежей-то? — Свет клином не сошелся, добыть для хорошего парня рабочую •одежду — нетрудно. — Понятно... — Кутушников крякнул и, не попрощавшись, зашагал •от меня прочь. — Чей это такой шибко серьезный мужик? — послышалось за моей ■спиной. Я оглянулся. Около оградки стоял начальник электроцеха Федор Петрович. В трех словах я рассказал ему, зачем приходил ко мне этот шибко серьезный мужик. — Ясно, — усмехнулся Федор Петрович. — Значит, вы все еще вози­ тесь с ними? Кстати, вы видели сегодня «Колючку»? Кому-кому, а уж вам-то следовало бы побывать там. — Что же там такое? — А вы сходите, — настоятельно посоветовал Федор Петрович и улыбнулся. Сатирический стенд стоял при входе в заводоуправление, и не про­ шло минуты, как я уже читал: Загудели, заплясали провода. Мы такого не видали никогда. Изображенная художником электрическая осветительная линия не только плясала, но и смеялась: фарфоровые изоляторы, лампочки под жестяными абажурами-шляпками, заостренные макушки опор представ­ ляли из себя хохочущие рожицы. Кто же привел электролинию в такое буйное веселье? Прежде всего Миша Желонкин: его фигура была на первом плане. Облаченный во все монашеское, с крестом на груди, он подносил ко лбу