Сибирские огни, 1960, № 9

нял, орудуете не ради заоблачных, духовных интересов, а ради земных, материальных, личных, корыстных! — Мы не за деньги стараемся! — выкрикнула Крушевицкая. — А вот давайте-ка мы с вами и разберемся, за деньги или не за день­ ги, — продолжал я, — и сразу станет ясно — кто лжет. — И разбираться нечего, — не унималась Ираида. — Все же выходит, что и о земных делах разговаривать с вами нель­ зя? — обратился я к Макару Филипповичу. Поняв, что сейчас речь пойдет несколько в иной плоскости, не вообще об утешителях, а, главным образом, о нем, о его делишках, Макар Филип­ пович нахмурился, на его скулах появились желваки. Но через секунду лицо его опять преобразилось, морщин на лбу не стало, появилась кислая, болезненная улыбка, глаза сощурились. — Продолжайте, дорогой товарищ, выкладывать свои домыслы и по- • ношения, — сказал он тихим голосом и тяжело, на всю комнату, вздохнул. Затем вышел из-за стола и встал на свободном месте посередине комнаты. — Макар Филиппович вдалбливает в ваши головы: «Живите только ради небесных чертогов», — начал я. — Сам же отгрохал три земных кре­ стовых чертога. Для чего же? И, главное, на какие средства. По его зада­ нию вы бегаете, обрабатываете умирающих клиентов, а он потом, за эти ваши хлопоты, получает немалые деньги. Вы думаете, что бесплатно ока­ зывали помощь умирающей Поликарповне и участвовали в ее похоронах? Ошибаетесь. За эти милосердные, божеские услуги Макар Филиппович содрал с Марфы триста рубликов, да сто рублей взял за автомашину, которая стоила всего лишь сорок рублей. Я ждал, что Макар Филиппович будет прерывать меня, бросать реп­ лики, но нет, он стоял, не двигаясь, со смиренным, грустным выражением и болезненной улыбкой на лице. Более того, когда Ираида Крушевицкая крикнула: «Лжете!» — Макар Филиппович поднял и медленно опу­ стил руку. Я рассказал все, что знал о прежней жизни Макара Филипповича. Никто из утешителей не выказал ни одобрения, ни осуждения, все они молчали, вопросительно уставившись на своего учйтеля, и лишь какая-то круглолицая пожилая женщина в белом платочке не могла сосредоточить­ ся: она беспрерывно озиралась с таким видом, словно попала в незна­ комый лес. Макар Филиппович не торопился. Он внимательно, как-то уж очень важно, даже торжественно, обвел взглядом комнату — так гусак осмат­ ривает стадо в момент надвигающейся опасности — затем скрестил руки на груди, вперил очи в потолок и уже потом произнес нараспев грустным, задушевным голосом: — Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески зло­ словить, и будете ненавидимы всеми и оклеветаны за имя мое. Но вы от­ ветствуйте смирением и непреклонною волею в вере своей и ко своим пре­ следователям и порицателям относитесь достойно и не враждебно, а так — и кто ударит тебя в правую щеку твою, не взъярись и не наполнись зло­ бой, а обрати к нему и другую твою, левую щеку. Макар Филиппович умолк, осмотрел еще раз грустным взглядом свою паству, а затем упал на колени и, не снимая с груди скрещенных рук, воскликнул: — Бейте, дорогой товарищ, бейте! Вам не привыкать. Я ожидал от Макара Филипповича каких угодно хитрых слов и увер­ ток, но такого ханжеского трюка не ждал. Первой закричала Ираида Крушевицкая, к ней сразу же присоединил­ ся целый хор голосов. Кричали что-то оскорбительное, требовали, чтобы я немедленно ушел; вскакивая на ноги, уронил скамеечку плеши-