Сибирские огни, 1960, № 9

мешку. Правая ее нога была обута в большущий стоптанный мужской бо­ тинок, а левая от коленки до ступни обмотана старым суконным одеялом и обвита бечевкой. Перед нищенкой стояли: консервная банка — для мо­ нет, большушая эмалированная миска, солдатский котелок и дермати­ новая сумка. Опустив голову на грудь, обладательница этого набора «орудий лова», очевидно, спала. Потоптавшись, немного, «Александр - второй» поглядел вокруг, — меня он не заметил, — откашлялся так же важно, как тогда в вагоне, и сердито сказал: -— И чего ты трясешь своим подолом перед моим носом, чего юлишь? — Так ведь я же... — начала оправдываться остроносая нищенка, но «Александр второй» прервал ее: ■— «Я же, я же...» Надо твердо знать свое место и не соваться туда, ку­ да тебя не просят. Сколько раз говорил тебе, как нужно делать, а ты... — Д а уж ладно, ладно, буду делать так, как приказываешь, успокой­ ся, — отмахнулась от воркотни остроносая и, подойдя к «Александру вто­ рому», заглянула в его корзину. Потом запустила туда руку и выкрик­ нула: — Яблочки! Три штуки! При слове «яблочки» нищенка с больной ногой приподняла голову, отвалилась от мешка, почесала живот, а затем поднялась на ноги и, пока­ чиваясь, зашагала через дорогу к своим друзьям. Это была непомерно толстая, с обрюзглым багровым лицом женщина. Одежда на ней действительно нищенская: серая, почти ломающаяся от грязи хлопчатобумажная юбка, изодранная соломенная шляпа, коротень­ кий — до колен — потрепанный плащишко, у которого один карман был цел, а другой болтался на ниточках. Приблизившись к компаньонам, она нагнулась над корзинкой «Александра второго», затем выпрямилась, зев­ нула во весь рот и пьяным языком начала плести: — А мине все куть... кутью кладут., да ша... ша... шанежки как... какки-то кислы. «Александр второй» кивнул остроносой: — Так уж и быть, бери одно. Та взяла из корзины яблоко, повертела перед глазами и вонзила в не­ го зубы. — А мине? — толстуха снова склонилась над корзиной. Остроносая рванула корзинку и взвизгнула: — А дьявола лысого не хочешь, квашня ты разнесчастная? — Кто я, кто? — толстуха выпрямилась, качнулась, а затем, сжав кулаки, зло прошипела: — Ах, ты цаца заморская, ах, ты... — Лизка! Не дури! — пробасил «Александр второй». — Чего не дури! Чего не дури! Она думает, ежели... Погоди, скоро и ты перестанешь жрать яблочки, он и тебя скоро бросит. Д а я... — «Квашня» принялась топать «больной» ногой и на чем свет сто­ ит ругать остроносую. Бечевка на ноге лопнула, одеяло-повязка размота­ лось и упало на землю. — Лизка! — прорычал «Александр второй». — Гроб из церкви вы­ носят. — Плевала я на ваш гроб, плевала! плевала! плевала! —■И вон милиционер идет. — Милиционер?.. — Ну, да, вон маячит, — кивнул в неопределенном направлении «Александр второй». «Квашня», подхватив одеяло-повязку, кинулась к своему месту. Через несколько секунд, когда к воротам подходили «подавальщики», нищие занимались своим делом: «Александр второй» стоял на коленях и, 28