Сибирские огни, 1960, № 9

Человек был слабый, тундра — сильная. Человек всегда был с ней, как б большой войне. То побеждал ее, то она заламывала его, как медведь. Красочность, образность слов Николая Трифоновича была сродни пестрым, цветистым легендам. Мне почему-то подумалось, что и легенды рождались в пути, когда звенит под полозьями снег, мерцают над головой звезды и полыхают огни сезерного сияния. Николай Трифонович знал народный эпос. У юкагиров не было письменно­ сти, и вся их извечная мудрость выразилась в легендах, сказках, старинных на­ родных песнях. Небо затянуло низкими тучами, и лиственницы чертили по их темным жи­ вотам вершинами. Озеро кончилось, пошло болото. Корни упавших деревьев чер­ нели, как рога оленей, которые ставились над могилами павших в бою воинов. Жутко и тревожно. Рассказывая, Николай Трифонович увлекся, забыл о погасшей папироске... Богатырь, которого проглотило страшное чудовище... Шаман, заставивший людей утопиться в озере... Многие легенды чем-то напоминали русские былины об Илье Муромце, сказания о страннике в заморские земли Садко. Мне очень понравилась сказка-новелла, которую рассказал Николай Три­ фонович. Называлась она «Как чукча, якут, русский и юкагир стали понимать друг друга». У старого юкагира была красавица дочь. Однажды к нему пришли свататься четверо отважных юношей: чукча, якут, русский и юкагир. Первым подошел чукча. У него был пестрый малахай, кукашка с белыми ру­ кавами и белые, из горностая штаны. Он сказал, что когда идет его стадо оленей, то рога их похожи на густой лес. Потом подошел якут. Торбаза его расшиты чудесными узорами, в узких глазах отвага, и он умел петь песни, от которых трепетало сердце. Русский был в сверкающей кольчуге, на поясе юноши висел острый меч, и конь его мог мчаться по тундре, как птица. Юкагир на глазах у всех пустил стрелу в летящую утку, и птица упала к но­ гам девушки. Он был смелый охотник, и мог догнать дикого оленя. Девушка не знала, кого выбрать, —• один жених был лучше другого. Воины готовы были уже взяться за оружие, чтобы померяться силой друг с дру­ гом, но старый юкагир привел еще трех дочерей. Все они были красавицы. Чукча, якут, русский и юкагир женились и, породнившись, научились пони­ мать друг дртга, и родилась между ними крепкая дружба. Рассказывая, Николай Трифонович улыбался, и я подумал, что эту новеллу сочинил он сам. Собаки все бежали и бежали по узкой ниточке дороги. Пошел снег. Большие хлопья, мягкие, теплые, медленно падали, кружась в воздухе, как белые мотыль­ ки. Даль затянуло серыми нитями. Спины собак побелели, снег облепил кукашку и малахай Николая Трифоновича. Если бы не проклятое прошлое с его страшной темнотой, борьбой за сущест­ вование, в которой тратились лучшие силы молодости, может быть, стал бы он пи­ сателем, внес бы свой вклад в большую советскую культуру. Вожак обернулся, взглянул на Николая Трифоновича умными глазами, а по­ том вдруг упряжка вихрем помчалась в гору. На склоне лога чернели палатки, нарты, снег был покрыт крупными следами. — Приехали, — сказал Николай Трифонович. Это было стойбище оленеводческой бригады Василия Петровича Ягловского. В с т а д е Хозяин, коренастый человек лет пятидесяти с крепким Северным загаром на широких скулах, встретил нас у входа в палатку. По северному обычаю, не рас­ 8 . «Сибирские огни» № 9.