Сибирские огни, 1960, № 8

От пыли каменной седая, Никак унять не может дрожь, Десятый день ведут сраженье За левый берег взрывники. По склону — полка в две сажени, Внизу — свирепый рев реки. Еще последних два отпала — И снова ринутся, как в бой, Бульдозеры и самосвалы, И экскаватор-запевала Шагнет в дымящийся забой С копьем стрелы перед собой. Еще нет-нет прорежет свистом Осколок щебня тишину, А Власу вместе с машинистом Уже не терпится: — А ну! Покажем темпы Лапшину! — Гляди-ка в оба за мотором! — И Петр Гордеич, не спеша, Подав сигнал друзьям-шоферам, Берет гранит в ладонь ковша. И вот уже с машиной сросся, Над самосвалом ковш занес, Застыл на миг, как знак вопроса, Как будто напряженье троса Его рукам передалось. , И все, чем жил, вдруг почему-то Осталось где-то позади, И сердце новый с той минуты Секундам счет ведет в груди. Ты — бог и царь! Тебе подвластен Твой экскаватор, твой забой! И тот, кто хочет знать, в чем счастье, Побудет смену пусть с тобой! Весь этот трудовой конвейер — Судьба людей, поток машин __ Тебе с утра до ночи вверен, Никто твой ритм не правомерен Сломать — ни Тихон, ни Лапшин! Смотрите: началась атака! Шестой... десятый самосвал... Пусть труд людей не одинаков, Но и шофер, и тот, кто вал Восьмиколенный отковал — Всяк в меру сил своих, однако, Склон Красной горки штурмовал. И если бы сейчас спросили: «Осилишь? Путь не проторен!» — Любой ответил бы: «Осилю! Коль матерью зову Россию — Нельзя не быть богатырем!» За метром — метр, все ближе к цели Уходит полка вдоль реки. Здесь, грозный монитор нацелив, Как гарпунеры-рыбаки, Профессий новых горняки Вонзают в грунт струю тугую, И через миг — лишь камня гладь (Себе бы технику такую — Стих от породы отделять!). Там рвутся искры из-под траков, Скрежещет камень и металл — Бульдозерист Неунывако Сдвигает осыпи в отвал. Под стать машине скроен грубо, Весь будто сажею натерт — Сверкают лишь глаза да зубы — Он зол в работе, сущий черт. На нем спецовка — выжать впору, Сам мокрый, жизни дал мотору — Гляди, вот-вот начнет чихать, — Но если б нужно было гору С землею заодно сровнять, — Сровнял бы всю без разговору. Не сдал, не повернул бы вспять! А там, спустившись на веревке, Бурит взрывник в скале шпуры. И сколько надобно сноровки, Чтоб зацепиться за обрыв! И кажется: не перфоратор Стучит, как дятел по стволу, — А тот смельчак из автомата Спешит в упор сразить скалу... И видно с берега любого, Как, взгромоздясь на косогор, Ведет «Уралец» весь тот хор, Взмахнув рукой пятикубовой, Как самый главный дирижер. Да, здесь поэзия иная, Хотя не менее близки Нам были звезды, тишь ночная, Река, берез листва резная И белых лилий лепестки; Хотя порой, причин не зная, И мы грустили по-людски, Постылы были и любимы, Стихи читали под луной... И все ж она была иной.