Сибирские огни, 1960, № 8

Ну чем, казалось бы, не счастье? Своя земля, своя изба, И власть — иной не надо власти, Ее судьба — твоя судьба. Так нет, сманил Анастасию, Свою солдатку, за порог, (Он внучку в честь ее нарек), И за год чуть не всю Россию Прошел с ней вдоль и поперек. Изведал труд молотобойца, Бил камень, плотничал, как мог. Путь за Урал уж было лег, Да остудил жены упрек: «Куда ты? Бога-то побойся! На сносях я. Ай невдомек?» Просил, наивный, покрепиться: «Ну, хоть до станции? Пойми, Недостает мне, вольной птице, Моей тайги, моей Томи». Но что рядиться — не базар же. Сын народился в Омутке. Пришлось подшкипером на барже Лет восемь плавать по Оке. Заполучил земли полоску, Слепил избу, как на Усе, А там, гляди, и обрусел, И даже окать стал по-окски. Ну, словом, накрепко осел. И жил бы так, нужды не зная, Справляя мелкие дела. Но рядовых земля родная На новый подвиг позвала. Опять загрохал котелками В «пятьсот веселых» поездах Народ с рабочими руками, С мечтой о городах-садах, — И тот, что молод, и — в годах, — И разве что лежачий камень Мог равнодушным быть тогда. В ту пору даже в стих к поэтам, Ломая прежних песен строй, Врывались тонны, кубометры, Кузнецк, Магнитка, Днепрострой И непридуманный герой. И вот с таким попутным ветром Вернулся дед в Кузбасс родной. В мороз, в метель, что наметала Сугробы высотой с этаж, Рыл котлованы, вел монтаж — Судьбу кузнецкого металла Решал со всеми Кусургаш. А после — в штольне Таштагольской рУДУ для домен добывал. Но старый след от сабли польской Все чаще знать себя давал. А тут случись еще обвал, — Прижало деда к стойке скользкой: «Ну все. Кажись, отвоевал». Уже в месткоме был покрашен Дощатый столбик со звездой: «Софрон Петрович Кусургашев — Земли Российской рядовой». Однако, на шестые сутки Нашли зарытого живьем. Казалось, уж какие шутки, А он свое :«Ну нет, брат, дудки! Еще со столько поживем. Сибиряки — народ двужильный!» А жинке приказал, чудак: «Хотя он — памятник — могильный, А все же память, как-никак. Для смеху кинь-ка на чердак»... Беда не ходит в одиночку. Случись одна, а там держись — Такую чертову цепочку Нанижет их порою жизнь. Одна к одной. То хворь Петрухи, То смерть Настасьи на крыльцо, И дом горняцкий без подруги Стал для Софрона мертвецом. Такое доведись любому, — Припорошит снежком виски, И будешь рад бежать из дому Куда угодно от тоски... Перед дорогой на минутку Присел: «Нет, больше не могу...» И в тот же день по первопутку Ушел с сынишкою в тайгу. Нет, не спешил старик с отставкой, Покоя в жизни не искал. Такой породе тугоплавкой Не страшен был любой накал. Он знал, что руки трудовые Еще сгодятся в самый раз, Когда откроет кладовые Своих богатств родной Кузбасс. Он все таким же расторопным Через пихтач, глухую тьму Водил геологов по тропам, Известным зверю да ему. Возил на карбасах припасы Для первых поисковых групп, И ставил в устье Ольжераса Под зимовье смолистый сруб.