Сибирские огни, 1960, № 8

— Что из этого? — А то, что я на этой работе больше сил трачу, чем за ремонтом машин, а ты меня в бездельники записываешь. Р а я молчала. — Спишь, что ли? — Думаю . — Что надумала? — Ты свою мать спроси — работала она, когда на фанерных горах с яблоком на голове стояла — или как? Она тебя засмеет. Она работала , когда коробки клеила. Пусть ты, сочиняя музыку, устаешь, все равно это не работа, а удовольствие. — Ага! — Иван злорадно хихикнул. — Так и запишем, новатор про­ изводства, тебе твоя работа не в удовольствие! — Записывай. Я работаю на заводе с удовольствием, понял? Р аб о ­ таю с удовольствием, а в хоре на сцене я одно удовольствие получаю! Вот разница. — А когда Мария Павловна на репетиции с вами, дуболомами, му­ зыкальную фразу по сто раз прогоняет, ты тоже одно удовольствие по­ лучаешь? Р а я не ответила. — Ну? Опять думаешь? — Думаю . — Д авай быстрее думай. — Репетируя с хором, я и устаю, и злюсь и стараюсь получше спеть, и огорчаюсь, когда не получается. Но все равно это работой н а ­ звать нельзя. — Почему? — А вот почему. Я восемь часов у автомата сижу и за это зарплату получаю, да? — Ну, получаешь! — А вечером два-три часа в хоре пою даром, как говорится, для души. Пою? — Ну? — А где ты найдешь артиста, который бы вечером за деньги на сцене пел-играл, а днем без денег, для души, у конвейера сидел, лампочки з а ­ паивал? Если и есть где такой, его сумасшедшим зовут. — Не я говорю — Маяковский говорил: «Мой труд — любому тру­ ду родствен!» — Нет не родствен! Не родствен! Не родствен! — Р а я подскочила на постели, встала на колени. — Лидку разбудишь, оглашенная! — Не родствен! — Маяковскому не веришь? — Маяковский так говорил потому, что он простым трудом не зани-. мался. Он сталь не варил, восемь часов в сутки каждый день под грохот машин не крутился! Понимаешь?.. Слушай! Вынь книжечку из-под по­ душки, посмотри! Вон Роберт Бернс, тот и стихи сочинял и работал: зем ­ лю пахал. И хотя он любил землю пахать не меньше, чем стихи склады ­ вать, он понимал, что это разница, и не сравнивал. Р а я в последние годы стала особенно много и жадно читать. — Маяковского Бернсом каким-то ниспровергаешь? Сообразила! — Бернс — не «какой-то», а тоже великий. Прочтешь — полюбишь. Но я Маяковского им не ниспровергаю. Я перед ним — мошка-букашка и его величие понимаю, не беспокойся. И пусть Маяковский ошибался, ко­ гда говорил: «Мой труд родствен», — его труд от этого меньше не был. Маяковский имел право только стихи писать, потому что они сами, как