Сибирские огни, 1960, № 8

а закон жизни в том, что дети обязательно получаются лучше того, кто д ал им жизнь. Если бы такого закона не было, не было бы и вот этих л ам ­ почек, уходящих из Раиных рук к другим рукам, чтобы потом гореть для людей, а жгли бы и сейчас лучину в закопченных светцах... Если бы такого закона не было — не было бы и самой революции — одно пещерное существование». — Ковалева, заснула? Напарница подает ей доску с цоколем — скорее, скорее движутся руки. И мысли — тоже... Выходит, Иван не любил ни ее, ни себя, ни будущего? Что же он любил? Сегодняшний день? Но ведь вот загорелась лампа, проходит под током круг для проверки и гаснет, ее место занимает другая. Так и день сегодняшний — засветил­ ся , глядишь, а он уже — вчерашний. В обеденный перерыв Р ая не шла в столовую, все равно кусок в горло не лез, а бежала на второй этаж в библиотеку. Читала... Тишина успокаивала. Классики в старомодных костюмах, глядевшие на Раю со стен, вопро­ сов, не в пример другим, не задавали... И вот в один из дней... — Ты что ж е это, из меня подлеца состроить задумала? «Подошел все-таки! К концу недели, но сам подошел». Лицо Ивана было бледно. Он перелистывал журнал «Советская му­ зыка» , делая вид, что читает. — Обещаешь пойти куда надо — сейчас же в загс, завтра — комсо­ мольская свадьба. Хочешь пеленки нюхать — в матери-одиночки записы ­ вайся, я свою фамилию твоему младенцу не дам. Р а я стиснула зубы. Ничего не ответила, не смогла. Взорвав библиотечную тишину (стул упал, загрем ел ) , убежала в цех. Дома , подумав, она решилась. Нет, она не боялась судьбы матери-одиночки, косых взглядов, — нет! И воспитывать «своего младенца» она сумела бы без Ивана. Но младенец был не только ее, он был и младенцем Ивана, и у него долж ен был быть отец! Р ае еще не исполнилось двадцати лет, но она твердо решила — во­ спитывать Ивана вместе с его ребенком. Воспитание требует крутых мер, — и она решилась. Написала Ивану письмо. Дословно она сейчас не помнит, но смысл такой: «Если ты не оформишь наш брак, я заявлю в райком комсомола о твоем подлом поведении и к чему ты меня принуждал. Ты комсомолец, Деревянкин! И хотя мне твоей любви не надо, мне нужно твое сознатель­ ное отношение к отцовским обязанностям». * * * Ангелина Георгиевна улыбнулась иронически: — Женщина, удерживающая мужчину в порядке комсомольской или партийной дисциплины, не вызывает у меня симпатии. И, простите, мне трудно поверить, чтобы вы могли написать так.., безжалостно-наивно. — Тогда я так написала. Примерно... — Признавайтесь, это был ход конем? Игра на неустойчивой психи­ ке вашего партнера? Вы хотели припугнуть его и только? — Нет, я писала искренне.