Сибирские огни, 1960, № 8

руководства совхозом, — то нельзя не заметить, как снисходителен автор к от­ дельным его поступкам, которым труд­ но подыскать оправдание. Дед Пшенка, сторож большого кол­ хозного сада, шел всю ночь домой, что­ бы попросить Нину Игнатьевну, оста­ новившуюся у него на ночлег, съездить в сад и спасти яблони от внезапно обна­ ружившейся плодовой гнили. Но пол­ ковник решительно сказал: «Ничего, ди- ду, вы человек дотошный, сами оправи­ тесь. А нам спешить надо». Куда спе­ шить? В Крым! На отдых! Ради этого можно, видимо, и пренебречь спасением колхозного добра. Чего стоит после это­ го подчеркиваемая писательницей склон­ ность Остапа вмешиваться во все непо­ ладки, его непримиримость ко всем безо­ бразиям! Видимо, этот характер не вполне ясен автору. Казалось бы, поступок отца должен был вызвать в любящих его детях про­ тест, несогласие! Но Анюта реагирует лишь на колкие слова деда Пшенки: «...дило на бездилье не мэняють. Тильки ось справочку дани нэ оформылы...». И мы читаем далее: «Что вы, дедушка, мне ничего не надо!» — вспыхнула Аню­ та, чувствуя за собой снова какую-то вину. И это вместо того, чтобы усты­ диться за отца! А ведь понять позор- ность этого поступка вполне по силам Анюте и Косте. Не нужно назидатель­ ности, но необходима ясная позиция ху­ дожника в нравственных вопросах! Понятно, что раскрыть внутренний мир взрослых было очень трудно: в по­ вести все подано через детское восприя­ тие. Но образы детей симпатичны и по­ нятны читателю, хотя автор не подыскал для них вполне благоприятные обстоя­ тельства. Привлекает их отношение к родите­ лям, основанное на любви и преданно­ сти. Наблюдательный Костя видит сосре­ доточенное лицо матери за работой и чувствует необыкновенную нежность к ней: «Так и обнял бы, поцеловал эти ру­ ки, прижался бы к ним. Но пусть уж девчонки лижутся». Фраза, завершаю­ щая его размышления, так точно и мило характеризующая возраст мальчика, — пример удачного использования не соб­ ственно прямой речи для раскрытия внутреннего мира ребенка. В этом, кста­ ти говоря, заключается, может быть, главное достоинство повести. Герои ее, живые и детекп-кенссредственные, по­ стоянно размышляют и вдумываются в окружающее. Поэтому автор широко ис­ пользует разные формы внутренней речи. Тонко показано наивное «заступниче­ ство» Анюты за любимого отца и готов­ ность ради него на подвиг. Она вместе с Костей отправляется на поиски отца, подвергаясь опасности, так как ей при­ шло в голову, что он скатился в ущелье,, расстроенный ее упреком. Писательница извлекла нужный ей; эффект из того сюжетного плана, кото­ рый она избрала. Путешествие обогати­ ло детей разнообразными впечатления­ ми и знаниями. Они стали наблюдатель­ нее. Те сведения, какие они получили в школе, приобрели теперь конкретность,, реальную осязаемость. Новым смыслом наполняются для Анюты слова из учебника географии о разнообразии поверхности СССР. Ины­ ми становятся мечты Кости под влия­ нием новых впечатлений. Раньше он счи­ тал игру в войну самой интересной иг­ рой. Воображение рисовало ему самые романтические картины войны, героем которых был отец. Читатель чувствует взволнованный патетический тон внут­ ренней речи мальчика. Перелом в отношении к военной ро­ мантике происходит у Кости в главе «Курская дуга». Он увидел ослепшего в бою под Курском танкиста Максима, сказавшего: «Не-ет, браток, гадкая эта штука, война, к черту ее! А людей сво­ их положи-или — эх! ■— он горько мах­ нул ;рукой...». Когда он, в смятении по­ сле рассказа танкиста, набрел на быв­ ший -дзот, «холод и мрак дохнули на него, и он побежал, чувствуя, как «кто- то» касается его волос на затылке». И прежнее ощущение счастья «перешло в смутное ощущение тревоги за него». Ясна причина этой тревоги. «— Аню­ та, — шепнул Костя, •— хорошо бы, ни­ когда не было войны, да?» И по детской логике он говорит сестре: «Давай всег­ да маму слушаться. И сами ругаться больше не будем». И Костю уже не покидает мысль о мире. Она органично вырастает из впе­ чатлений бытия, из ощущения шири,, бескрайних просторЪв Родины. Борьба против войны — один из важ­ ных, хотя и попутных мотивов повести. И автор, обращающийся к детям в на­ ши дни, •— на правильном пути. Он стре­ мится противодействовать военной ро­ мантике, которая культивировалась ра­ нее в литературе и фильмах для детей. Это одна из примечательных черт совет­ ской детской литературы нашего вре­ мени. Если вопрос о языке художественной литературы вообще имеет первостепен­ ное значение, то тем более это относит­ ся к произведениям, адресованным де­ тям. Язык повести М. Назаренко привле­ кает своей чистотой и выразительностью, слитностью слова и образа. Так, напри­ мер, характером Остапа Васильевича и образным восприятием окружающего, свойственным детской психике Анюты, оправдан такой смелый образ. Девочке показалось, что «недавно такое празд­ ничное лицо его захлопнулось». Или вот сравнение, характерное для детского во­ ображения: «Озабоченность надвинулась