Сибирские огни, 1960, № 8

ужаса окружающего мира. Труд, замк­ нутый в себе. Мысль, замкнувшаяся в себе. Мысль ради мысли. Мысль, пожи­ рающая себя. Самосожжение искус­ ства... Никогда не читал ничего страшнее этих стихов. 6 Поэзия социалистического реализма— законная и единственная наследница традиций реалистической поэзии прош­ лого: традиций воинствующей идейно­ сти, глубокого художественного позна­ ния жизни ради человека. Ради того, чтобы человек стал еще прекраснее, ра­ ди того, чтобы приблизился золотой век человечества — коммунизм. И здесь, конечно, встает вопрос о воспитательной функции поэзии, как и всякого искусства вообще. И я снова слышу голос сомнения (это и мой «внут­ ренний» голос): «А только ли стихи глубокого познания жизни нужны нам? А разве не нужны просто стихи зову­ щие, агитирующие, воспитывающие?» Тут надо разобраться: что такое сти­ хи «зовущие, агитирующие, воспитыва­ ющие». В том, что они нужны в принци­ пе, сомнений, конечно, нет. Но не будем понапрасну обольщаться, много ли ус­ пеха имеют прямолинейно-поучительные вещи — «делай, мол, так и не делай этак»? Кому не известно, что нравоучи­ тельные «сатиры» на пьяниц имеют на­ ибольший успех у самих пьяниц?.. Да, искусство, в том числе и поэзия, воспитывает. И в этом его главная зада­ ча, вытекающая из самой его природы. Человек садится за рабочий стол, ибо в нем живет убеждение: я знаю что-то лучше всех, я должен сказать об этом людям как можно убедительнее, чтобы они согласились со мной и стали чуточ­ ку богаче сердцем, чуточку счастливей1 Но воспитывает искусство через позна­ ние. Юноши и девушки перевыполняют нормы, корпят над конспектами вечер­ них вузов, едут на работу в Сибирь не потому, что они прочли соответствую­ щее назидание в стихах, а потому, что вся наша действительность, в том числе и наша великая литература, научила их разбираться в закономерностях жизни, сознавать свое место в мире, свой долг и ответственность, свое трудное, но не­ поддельное счастье... Определенную роль играет здесь — в качестве «толч­ ка», — конечно, и конкретный призыв. Но для этого вряд ли нужны полсотни скучных рифмованных строк. Поэзия уже сделала свое дело: сердца готовы. Ну­ жен только разворот в газете, «шапка» на первой полосе, может быть, броское четверостишие — и эшелоны тронутся в путь. А поэзия будет сопровождать их в пути, открывая великие тайны мира, воспитывая души для новых подвигов, решений и свершений... Могут возразить: а Маяковский? Демьян Бедный? Разве можно забывать их традиции? Нет. Нельзя. И не надо. Но ведь тра­ диции-то эти таковы, что хранить их — значит развивать вместе с развитием об­ щества. Читатель нашего времени уже не тот, что пел «Как родная меня мать провожала» (кстати, великолепные сти­ хи — именно в связи со своей эпохой!). У него минимум семь, а чаще всего — десять классов образования. Он без га­ зеты дня не проживет. Он «Историю СССР» знает, устав комсомола заучи­ вал в четырнадцать лет. Он и «Как за­ калялась сталь» читал и — не надо пу­ гаться! — «Не хлебом единым». И по­ думал, и покачал головой, и разобрался, что к чему, и свой приговор вынес. И на спутника в отцовский полевой бинокль смотрел, и в университете культуры лек­ цию слушал... И, главное, сам, своими руками, среди тысяч и тысяч таких же, как он, забивал первые колышки на ме­ сте будущих городов, великие реки пе­ рерубал плотинами, на первую целин­ ную борозду из тракторной кабины ог­ лядывался... А нет — так просто рабо­ тал на своем заводе, в своем колхозе, с начальством ссорился, дружбу людскую трудом испытавал. Он — тертый; его голыми руками не возьмешь! Воспиты­ вать его — сложная задача, тут не обойтись восклицательными знаками, хотя и они нужны в своем месте. Итак, все дороги ведут в Рим. Все ли­ тературные разговоры ведут, в конеч­ ном счете, к проблеме положительного героя современности. Почему-то в спо­ рах по этому вопросу почти совсем не привлекается материал поэзии. С про­ зой, оно, конечно, проще. Там герой име­ ет имя и фамилию, определенную про­ фессию и прописку, на протяжении пя­ тисот страниц его со всех сторон рас­ смотришь. С поэзией труднее. И все-таки — нужно! Здесь, вероятно, родилось бы много новых, интересных мыслей. Толь­ ко не надо подходить к поэзии — я имею в виду лирику — с меркой эпоса. Не надо искать «образ советского чело­ века» только среди персонажей, населя­ ющих, прямоугольнички четверостиший: шоферов, комбайнеров, врачей и влюб­ ленных. Образ современника в поэзии— это, прежде всего, не названный по име­ ни, фамилии и должности тот, от чьего лица говорит поэт, чьими глазами он смотрит на мир. И — тот, к кому он обращается (опять-таки — не всегда не­ посредственно, ибо стихотворение мо­ жет строиться и как разговор, допустим, с врагом), ища понимания. И если с таких позиций подумать над «Серединой века» и лирикой «Солн­ цеворота» В. Луговского, над главами книги «За далью даль» и сибирскими стихами Твардовского, над «Строгой