Сибирские огни, 1960, № 8

Я перелистывал страницу за страни­ цей и — что скрывать! — стихи остав­ ляли сердце холодным. Они казались примитивными, неглубокими, почти «са­ модеятельными», отнюдь не соответство­ вавшими восторженному предисловию. Приблизительно с таким же чувством перевернул я и тот лист, где было напе­ чатано — примерно в середине книж­ ки — небольшое стихотворение «Здрав­ ствуй!»... Перевернул — и вдруг что-то заставило возвратиться к нему, перечи­ тать снова. Потом еще и еще раз... По­ чему? В стихах не было как будто эф­ фектных находок, ярких образов, самый язык казался беден. Но — вот чудо: с каждым чтением все рельефнее вставал перед глазами образ героя стихов —- простого молодого рабочего парня, так же просто и молодо воспринимающего жизнь. «Здравствуй!» — говорит он утром своему станку, своему цеху, сво­ ему труду и друзьям. «Здравствуй, парк культуры и веселья, здравствуй легкий парус над Невой!» — восклицает он пос­ ле работы. «Здравствуй, сокол, Соколо­ ва Ната, смуглая ровесница моя!» — приветствует он девушку, может быть даже не любимую, а просто хорошую подругу. И таким же простым, молодым откро­ вением естественно звучит концовка: Мы глядим, а день такой чудесный По волнам от нас уходит прочь... Д ен ь прошел — ну что ж , он прожит честно. Здравствуй , наступающ ая ночь! Да, именно таков он, этот человек. Да, именно такова его мудрость. Она действительно проста — но, право же, так ли уж она примитивна? Он приветст­ вует жизнь во всех ее проявлениях, не мудрствуя лукаво, ибо он честен и прав по отношению к ней, ибо он сам — жизнь. Он приветствует ночь с ее тиши­ ной и покоем, ибо этот покой приходит как раз вовремя после насыщенного, яркого дня. И сегодня, и завтра, и пос­ лезавтра. И, наверное, когда в свой час на его пути ляжет тень большой, настоя­ щей ночи, когда день жизни склонится к закату — он примет неизбежное так же: если не приветствием, то, во всяком случае, спокойно и с достоинством, как человек, честно отработавший свой .день... Это уже философия. Философия хорошая, полезная, помогающая жить, ибо по сути своей она очень современна, очень приложима к жизни и судьбе каж­ дого из нас. И когда снова перечитываешь стихо­ творение, видишь, как чудесно все в нем встает на место. Простой, не слишком богатый (но свежий, энергичный) язык, нехитрые образы, самые наибанальней­ шие рифмы, даже наивная игра слов «Здравствуй, сокол, Соколова Ната» — все это, неожиданно и парадоксально, на первый взгляд, оказывается самыми яркими средствами выражения поэтиче­ ской мысли. Яркими — ибо они в пол­ ной мере соответствуют характеру героя стихотворения, его идее, его философии. Полное единство формы и содержания. Нерасторжимый сплав чувства и мысли. Я исписал уже целую страницу по по- поводу небольшого стихотворения, а по- прежнему кажется, что не все исчерпа­ но, не все оттенки, почувствованные сердцем, раскрыты в пересказе. Далеко за барьер последней строки неожиданно шагнула поэтическая мысль! Большая мысль — большое глубокое чувство... Таково волшебство подтекста. Природа поэтического подтекста мно­ голика и многообразна. Мы виноваты сами, когда суживаем это понятие. Про­ износя слово «подтекст», обычно приво­ дят в пример так называемые философ­ ские стихи-притчи, с внешним «сюже­ том», чаще всего из мира природы (пре­ имущественно — флоры). Много стихов такого рода находим мы у Вадима Шеф­ нера. Один из лучших примеров — «Гор­ дыня», стихи о сосне, косо растущей над самым обрывом. ...Уже и зверь гордячки сторонится, И дет в обход, смертельный чуя страх, Уже предусмотрительные птицы Покинули гнездо в ее ветвях. Стоит она, беды не понимая, Н а сумрачной обветренной скале. Ей кажется : она одна — прям ая , А все иное криво на земле. Интересное, умное стихотворение. И все же такой вид подтекста, подтекст ал­ легории, когда «надводная» «одна вось­ мая» не имеет, по сути, самостоятельно­ го значения, существуя лишь для наме­ ка на «семь восьмых», когда за строчка­ ми легко угадывается сакраментальное «мораль сей басни такова» — лишь са­ мый простейший. Это особенно чувству­ ется, когда рядом со стихами того же Шефнера — по-настоящему талантли­ выми, оригинальными по мысли, отточен­ ными по форме — ложатся, скажем, не­ которые, внешне подобные вещи Алек­ сея Маркова, Вадима Сикорского (чья первая книжка «Лирика» выпущена в 1958 году издательством «Советский пи­ сатель»), четырех-восьмистрочные мини­ атюры Игоря Грудева из сборника «Звезды в траве». Эти стихи могут быть более или менее удачными в частностях, могут счастливо сверкнуть крепко сколо­ ченным афоризмом, но читая их, все-та­ ки трудно уйти от ощущения эпигонст­ ва, несамостоятельности. В этом нет ни­ чего удивительного. Стихам такого рода очень легко подражать: единожды найдя прием, можно без конца создавать подо­ бия, если исходить не из стремления вы­ разить свое, единое и цельное творче­ ское миросозерцание, а просто взирать на предметы и явления окружающего мира, раздумывая, чему можно было бы «уподобить» их. И характерно: если, допустим, у Шеф-