Сибирские огни, 1960, № 8

летом, но летом очень легко было нарушать этот запрет. Мы выходили за село. Там нас поджидал Лешка, и мы втроем шли в лес или на речку ры­ бачить. У нас с Ваняткой были отцы, старшие братья, сестры. Наши родите­ ли имели лошадей, коров, кормили, одевали и обували нас, а Лешкина мать не имела даж е паршивой овцы. Иногда Лешка был настолько голо­ ден, что ел сырые грибы и только что вытащенных из воды пескарей. И зредка нам с Ваняткой удавалось стащить дома кусок хлеба или еще какую-нибудь еду, и мы делились с ним; он съедал малюсенькую части­ цу, а остальное уносил домой сестренкам. к Нам было очень ж аль Лешку. Прошло еще не менее десяти минут, прежде чем Лешка дал знать о себе — стукнул два раза довольно громко , в двери. Мы с Ваняткой продрогли уже основательно: мороз забрался под наши полушубки, щипал закрытые теплыми шапками уши, сковывал но- ги, обутые в валенки. Каково же было ему, Лешке, в сморщенных «жестя­ ных» ботинках, в дырявой шапчонке, в кацавейке на «рыбьем меху»?! Н а минутку Лешка затих, — наверно, набирался сил, — а затем уда­ рил по двери чем-то тяжелым так здорово, будто выстрелил — звук этот можно было услышать на другой улице — и плачущим, прерывистым го­ лосом начал звать: , .» — Дяденька! Дяденька! i «Дяденька» шагнул к забору и насторожился, затем подбежал к воро­ там и тоже замер — узнавал , нет ли кого поблизости, — а потом поднял-;, ся на крыльцо. — Д авай откроем? — зашептал Ванятка. — Пока он на крыльце, мы успеем нырнуть под амбар и открыть. / Я побежал к плетню, но на полдороге меня настиг Ваняткин голос — •. «Назад! Назад!» Я моментально вернулся и припал к щели. Анемподист, торопливо спускался с крыльца... «Наконец-то ему стало жаль Лешку и он решил открыть амбар», — обрадовался я. Но не тут-то было — Анем­ подист пошел не к амбару, а к калитке. Мы струсили — выйдет на улицу: и заметит нас. В это время Лешка вдруг перестал кричать и принялся снова коло-<, тить в дверь чем-то тяжелым. Бум! Бум-бум! — вырывалось из амбара, неслось по улице, билось в окна дома. Анемподист потоптался у калитки, потрогал рукой задвижку, опять взобрался на крыльцо. i — Почто не открываешь? — услышали мы голос тетки Пелагеи. — Рановато, бодрится еще вовсю, — ответил Анемподист Ионыч. ; — Нехорошо так, открой. — Не встревай! — Узнают люди, будет худо. Открой! — настаивала тетка Пелагея. — Пошли, пошли! — Анемподист взял тетку Пелагею за рукав. —. Я тоже удалюсь, посижу в избе, а когда он перестанет выть и стучать, выйду. Пошли! Как только крыльцо опустело, я перемахнул через плетень, подбежал к задней стенке амбара, шлепнулся животом на снег и нырнул. Нора оказалась узенькой. Лешка в своей кацавайке был тоньше меня, ползти ему было легче, чем мне, одетому в толстый полушубок. Снег ока ­ зался твердым, слежавшимся, и мне пришлось сразу и£е руками, плечами и головой расширять нору. Я спешил и не чувствовал снега, набившегося в рукава , валенки и за ворот. Когда достиг половины пути, стук в амбаре прекратился, а когда уперся головой в ступеньку крыльца, услышал гроз­ ный окрик: — Кто это там , в амбаре? Лешка промолчал. Анемподист Ионыч грозным голосом повторил: ,)