Сибирские огни, 1960, № 7

Разговор не клеился, и хотя у Ивана Ивановича было еще в запасе время, он, взглянув на часы, пробурчал: — Ну, мне пора, — и, не прощаясь, заш агал к шахте. Болела голова, огорчала мысль о том, что Галинка зря терзается по Николаю (хотя вчера Коля с ней много танцевал и смотрел на нее как- то очень серьезно, мать заметила, что, когда гости разошлись, она выти­ рала слезы), но главное... главное не это! То, что .Иван Иванович узнал вчера, настолько его поразило, что... — Провожу, мне сейчас делать нечего, — Игорь догнал его, пошел рядом. — Иван Иванович, — сказал он, поглядывая на спутника, — ты прости, что пристаю, но я вот не пойму: дочь зам уж выдал, а сам на дру ­ гой же день нос повесил? В чем дело? Или женихом в душе-то недо­ волен? — Женихом? — резко остановился Тихов. — Жених — всех мер че­ ловек. И... и дальш е многих зрячих, скажу тебе, жизнь видит! Это уж точно! Д а все-таки разве всем хуже было бы, если б С ереж а зрячим остался?! Хоть на один глаз? А ведь мог, мог остаться! Мог... — В голо­ се Ивана Ивановича прозвучало отчаяние. — Как... мог? — опешил Игорь. — Что ты говоришь? — Говорю, что сволочи еще у нас не все повывелись. Ты понима­ ешь, под утро уж стояли мы с Николаем на веранде (он ведь приезжал на свадьбу-то), ну вот он мне вдруг и рассказал ... а сведения у него, уч­ ти, точные — от соседа Сережиного по палате... — Иван Иванович по­ молчал, держа себя за виски и покачивая головой. — Р ассказал , что ка- какая-то гадина письмо без подписи прислала... — Ну?.. — вырвалось у Игоря. Он почувствовал, что дыхание у него останавливается, а голова тяжелеет и горит. — Ну, и прочли Сергею эту бумажку подлую... про Анну мою и про Кольку... после успешной операции, когда он одним глазом уже нормально... Фоломин не дослушал. Хрипло выкрикнув бессмысленное «обожди­ те», он быстро пошел прочь... Бывает так: на спящее светлое озеро набросится ветер, взбудора­ жит поверхность и рябь закроет дно. Но достаточно улететь вихрю, как водная гладь превратится как бы в слиток стекла, из глубины проглянет каждый камешек. Что-то подобное произошло и у Фоломина: бурная реакция постепен­ но улеглась, прояснилось сознание и он увидел себя как бы со стороны: «Кто я? Кто?.. Неудачник? Нет, я заблудившийся средь белого дня». Фоломину представилось, будто он навсегда стал таким ж е беспо­ мощным, как тогда, в клубе слепых. «Но там меня вывел Томилов. Ему не страшны ни день, ни ночь. Он нашел какой-то источник света, радую ­ щий сердце в абсолютном мраке. Д а ... слепые бывают поводырями зрячих!» «Что же мне делать? — продолжал он размышлять. — Признаться? Нет, нет! Об этом знаю только я. Сенька, конечно, не помнит. Что-то омерзительное, холодное поворачивается в груди. — А может быть, все- таки мне лучше открыться? Прийти и признаться! Но Маша?.. Она доро ­ жит Томиловым, она возненавидит меня, будет презирать...» Пробудилось солнце. Оно выкатилось из-под земли тускло-красным, еще совсем не теплым. Кому оно блеснет светом? Кого обогреет? Игорю кажется, будто к нему солнце повернулось затылком. Он представил себя жалким , брошенным куда-то в пустоту.