Сибирские огни, 1960, № 7

Долго аплодировали Бессмертному за монолог Незнамова из «Без вины виноватые». Колхозники, поблагодарив гостей за лекцию и концерт, наперебой стали приглашать их поужинать, соблазняя медовухой, салом и кала ­ чами. —: Ну, товарищи, — напомнил Томилов, когда собирались в обрат­ ный путь, — у нас два дня подряд концертные: сегодня сами выступали, а завтра вечером будем профессиональных музыкантов слушать — на симфоническом концерте. Большинство слепых в театре были впервые. Они смешались с мно­ голюдной массой зрителей, заполнивших фойе. Это многолюдие, запах духов, приглушенный веселый говор рождали какое-то приподнятое на­ строение. Невидимые стены театра, невидимые люстры, льющие невиди­ мый свет, — все это сейчас трансформировалось слухом, обонянием, во­ ображением тех, кто когда-то был зрячим, в относительные представле­ ния об окружающем, пробивающие упругий мрак. После первого ж е звонка необычные зрители, вернее слушатели, с помощью сопровождающих и билетерши уселись на своих местах, взвол­ нованно и смущенно переговариваясь. Полилась мелодия «Первого концерта для фортепиано с оркестром» Чайковского. Вот в звучание оркестра набатным призывом врезаются мощные аккорды фортепиано. Постепенно, как бы уступая им, оркестр стихает. Звуки фортепиано бегут дальше, то сплетаются в широкую народную мелодию, то разбрызгиваются хрустальным звоном... Бессмертный всем своим существом приник к льющейся музыке. Звуки волшебными капельками вливаются в грудь, распадаются там на мельчайшие дольки. Впечатления окружающей действительности, воспринятые и перело­ женные в звуки композитором, рождали в Бессмертном какие-то неясные, но сильные ощущения. И еще: он сам не понимал почему, но каждый раз, к о гд а ' мелодия становилась печальной и ласковой, ему казалось, что музыка рассказы­ вает про Таню... Глава двадцать первая I Войдя в свою комнату, Николай увидел на столе белый почтовый конверт. Взглянув на обратный адрес, он насторожился: «Баку. Алиев...» Торопливо вскрыл конверт. На тетрадном листе было написано: «Здравствуйте, Николай Сафронович! Заочно будем друзьями! Извините, с ответом задержался . Находился в отъезде на гастролях. Весточка о мо­ ем друге Михалыче (я так называл его) очень меня обрадовала. С ним я провел недолгое время, и все же он всегда останется в памяти. Я не сом­ невался, что Михалыч расправит плечи, найдет себе место в жизни. П е­ редайте ему самый сердечный привет. Отвечаю на ваш вопрос. Михалыч все время хранил в сердце одно имя — «Аня». Николай похолодел. «Накануне операции пришло ему письмо. Наша палатная сестра читать сразу запретила, и я прочитал его позднее, после операции, когда Сер­ гей Михайлович увидел свет. В письме говорилось о каком-то бесчестном